Фото с сайта http://dp.ric.ua

Тема инвестиций в российскую экономику, в том числе венчурных капиталовложений, не теряла актуальность даже в летнюю жару. Многие эксперты ожидают, что в скором времени возникнет всплеск инвестиционной активности в инновационном сегменте экономики.

Здесь можно вспомнить недавно прошедший конкурс инноваторов-предпринимателей, организованный МГУ имени М.В. Ломоносова, компаниями Intel и «Роснано» в рамках летней школы-тренинга по инновационному предпринимательству. Его победители отправятся на международный конкурс бизнес-планов IBTEC. Есть еще и I Байкальская венчурная ярмарка, в которой планируют принять около 30 инвестиционных компаний, и другие подобные мероприятия

Насколько правомерны ожидания всплеска инновационной активности и что может этому помешать, BFM.ru рассказали эксперты — директор департамента инвестиций и экспертизы «Русской венчурной компании» (РВК) Ян Рязанцев и директор по развитию проектной деятельности «Роснано» Андрей Лукшин.

По словам Яна Рязанцева, российский венчурный рынок повзрослел. По крайней мере, это стало ясно после выхода на IPO компании «Русские навигационные технологии» (РНТ).

— Это событие можно считать официальным началом технологического бума в России. Данным IPO полностью завершена цепочка действий по развитию венчурного проекта — от вложения в технологию личных денег до выхода на биржу. На каждом этапе этой цепочки и инноваторам и инвесторам нужно было получить необходимый опыт, нужные компетенции. При этом приходилось как бы соединять участников рынка на различных мероприятиях и встречах, чтобы они узнали друг друга, смогли образовать какие-то альянсы и сообщества по передаче знаний. В результате, на каждом этапе были накоплены минимально необходимые компетенции, позволившие довести до логического конца хороший венчурный проект. Поэтому и пришла такая мысль, что паспорт российским венчурным рынком получен.

Теперь опытом РНТ смогут воспользоваться многие из тех, кто захочет создать свою компанию. При этом немаловажно показать всем отраслям экономики, что венчурный бизнес приводит к появлению платежеспособных заказчиков. Компания, сделавшая IPO по примеру РНТ, получит средства для того, чтобы пользоваться профессиональными услугами. Поэтому сейчас специалисты, которые прежде смотрели на венчурный рынок как на площадку для игры, где нельзя было сделать карьеры, изменят свое отношение к нему — увидят, что на нем крутятся живые деньги. Большие деньги. И границ на этом рынке нет или их очень мало. Поэтому в этой сфере также можно делать карьеру. А это именно то, чего не хватает инвестиционным фондам и компаниям — качественных советников, консультантов, юристов и патентоведов, которые сейчас заняты только обслуживанием крупных корпораций и не доступны для инновационных компаний.

— Какие есть «плюсы» и «минусы» у повзрослевшего венчурного рынка?

— К «плюсам» можно отнести то, что у нас дела можно делать намного быстрее, чем на Западе. В тех же США компании для выхода на IPO требуется 5–7 лет. А РНТ, например, получила венчурные деньги только два года назад. За это время она забрала под себя около четверти рынка спутникового мониторинга автотранспорта. Такой скорости в тех же США просто нет. И это многие инвесторы стали понимать. Они пришли к выводу, что преодолевая наши проблемы, можно стать сильнее и сделать себе состояние. Даже такой «минус», как неразвитость правового поля для занятия венчурным бизнесом, оценен некоторыми инвесторами положительно. По их мнению, в такой неопределенной ситуации многие задачи можно решать быстрее и легче. Ведь там, где венчурное законодательство уже сложилось и все отрегулировано, у инвесторов и инноваторов могут образоваться грандиозные издержки, связанные с обязательным следованием всем прописанным правилам. Львиная доля инвесторов думает, что туда, где есть проблемы, соваться не стоит. Но часть инвесторов рассматривают такую ситуацию на нашем рынке как возможное дополнительное преимущество, как место, где можно хорошо заработать.

— Если венчурный рынок вырос, то выросли и инвесторы?

— Да, инвесторы в России тоже выросли, стали грамотными. Но грамотными не до конца. Им приходится еще доучиваться на реальных сделках. Даже тем, кто уже получил какой-то опыт инвестирования за рубежом, приходится еще учиться на российском рынке со всеми его «плюсами» и «минусами», приспосабливаться к совершенно к иной правовой среде со многими барьерами и белыми пятнами.

— Хватает ли на российском венчурном рынке оригинальных идей и чутья рынка?

— С идеями и технологиями у нас все очень хорошо. Это видно на примере многих зарубежных компаний, в лабораториях и исследовательских центрах которых работает очень много наших специалистов. Недавно побывал в одной международной корпорации, в которой есть своя лаборатория. Она на 90% укомплектована российскими сотрудниками. И в эту лабораторию передается ряд важнейших задач, которые никаким иным способом решить не удается.

Все это идет еще со времен СССР. Та государственная система была совершенно не рыночная, но крайне технологичная. В ней был сделан очень серьезный кадровый задел, задел по открытиям, технологиям, которые до сих пор актуальны. Многие из них обогнали свое время на десятки лет. И сейчас этим наследием стараются воспользоваться многие предприниматели, что правильно — эти технологии надо транслировать в коммерческий оборот.

В то же время надо помнить, что у нас была не рыночная система, люди не получали навыков работы на коммерческом технологическом рынке. В результате, в стране единицы могут себя комфортно чувствовать в жесткой конкурентной рыночной среде. Процесс формирования таких людей долгий, он должен привести к тому, что в какой-то момент накопится критическая масса предпринимателей, получивших и российский, и зарубежный инновационный опыт. Где-то от одной до двух тысяч таких специалистов будет достаточно для дальнейшего стремительного развития инновационного рынка. Они станут для отрасли источником предпринимательских знаний. Я думаю, что для этого потребуется до 10 лет — в два раза меньше, чем затратил Израиль на превращение из аграрной страны в одного из технологических лидеров.

— Насколько обязательно инвестировать средства именно в технологические проекты?

— Дело в том, что невысокотехнологичные компании очень трудно масштабировать. Это значит, что они не могут резко увеличить свою капитализацию. Инвестиционный фонд в таком случае не сможет выйти из венчурного проекта и получить свой сверхдоход, который бы покрыл неудачные инвестиции в другие компании. Ведь как показывает практика, у фондов с портфелями в 10 компаний только две, иногда три фирмы становятся успешными, окупают все его затраты и приносят какую-то прибыль. В то же время многие фонды не могут достичь такого результата — у них имеются убытки, им приходится консолидировать компании, создавать новые фонды, распродавать активы. В России таких прецедентов пока не было. Но обязательно будут.

— Каковы суммы инвестиций?

— Если речь идет о фонде посевных инвестиций, то мы имеем капиталовложения на уровне 3–4 миллиона долларов. Венчурный фонд вкладывает в один проект уже 20–25 миллионов долларов.

— Какие области могут сыграть лучше всего в плане возврата инвестиций?

— Сложно сказать. Рынок очень емкий, и после кризиса есть много желающих на нем заработать, даже за счет увеличения рисков. В принципе, на рынке довольно много денег. Гораздо больше, чем качественных предложений. Поэтому финансовый рынок сейчас в состоянии переварить все, что ему предложат. Но в числе лидеров будут, вероятно, компании, специализирующиеся на биотехнологиях, точном приборостроении, лазерных технологиях, электронике, встраиваемых системах, системах автоматизации, технологиях энергосбережения.

Директор по развитию проектной деятельности «Роснано» Андрей Лукшин, в свою очередь, иначе оценивает ситуацию на инвестиционном рынке. По его мнению, к настоящему времени на инвестиционном поле благоприятных изменений пока не произошло. «Возможно, они появятся с запуском IT-проекта в Сколково, — предполагает Лукшин. — Дело в том, что те же Особые экономические зоны (ОЭЗ) не дали и вряд ли дадут заметный толчок для развития инвестиционной и инновационной деятельности в стране. А все потому, что предлагаемые в ОЭЗ льготы дают начинающим компаниям минимальные преференции. Они могут стать существенными для компании лишь при больших объемах. Сколково — совершенно другой проект. Как предполагается, его начинающим резидентам будут предоставлены намного более существенные преференции».

Но в области инноваций положение несколько лучше, считает Андрей Лукшин. Но и тут все пока выглядит не лучшим образом. То есть идей и инноваторов, готовых взяться за их воплощение, достаточно. «Но не все инноваторы могут быть предпринимателями, — утверждает Лукшин. — Поэтому им надо прививать навык формирования кросс-команд, включающих в себя специалистов разных направлений: ученых, менеджеров и администраторов. Причем на определенном этапе роль ученого в инновационном проекте должна снижаться с 70-80% до 30, а то и 10%. С запуском производства или началом предоставления сервиса его деятельность должна быть направлена на разработку поддерживающих основной продукт технологий».

Александр Михайлов

• Код для вставки в блог