В январе этого года по оценкам Минэкономразвития из России утекло $17 млрд. По оценкам ЦБ, сумма оттока меньше – $11 млрд, но даже это довольно много – с 2007 года, когда ЦБ начал вести ежемесячную статистику оттока капитала, сумма выше $10 млрд была зафиксирована не более 10 раз.

Первый зампред Банка России Алексей Улюкаев исключительно метко, в двух фразах, описал природу оттока капитала из России. «Произошло улучшение текущего счета, положительное сальдо увеличилось на $2 млрд. Это означает, что часть валюты экспортеры не возвращают. Если бы ввезли и продали бы ее нам, то значение оттока было бы на $2 млрд меньше», - говорил он.

Улюкаев указывает на то, что экспортеры – главные источники проблемы, если так можно выразиться, а также на то, что существует прямая зависимость между количеством нефтедолларов, которые зарабатывают российские экспортеры, и оттоком капитала.  Иными словами, чем выше стоимость нефти, тем больше отток.

Действительно, для того чтобы денежный поток регистрировался как отток капитала, он вовсе не должен принимать форму вывода средств из нашей страны. Отток капитала из России — это даже не очень точное определение, правильнее было бы сказать «неприток».

Российский экспортер поставляет некие товары и услуги на экспорт, показывает выручку, платит с нее налоги, зарплаты, а то, что осталось, просто оставляет на счетах в иностранной валюте. С точки зрения платежного баланса – это отток капитала.

По текущему счету произошел приток – экспортная выручка получена, а по финансовому счету – отток, так как выросли иностранные активы российской компании. Более того, даже банк не обязательно должен быть иностранным – депонирование экспортной выручки на валютном счете в российском банке также, хотя и не напрямую, учитывается как отток капитала.

В этом случае происходит рост иностранных активов банка, который, получив валютный пассив, скорее всего, не захочет нести валютный риск. Наконец, некоторые российские экспортеры не просто оставляют выручку на валютных счетах, а инвестируют в иностранные ценные бумаги, недвижимость или даже производственные активы. Если говорить про объемы, то весь этот «неприток» составил в 2011 году более $100 млрд.

Конечно, есть еще разного рода сомнительные и неучтенные операции, которые до сих пор составляют значительную часть всего оттока. По данным Банка России, это более $40 млрд в 2011 году.  Но мне представляется, что и эти деньги по экономической сути надо отнести к той же категории. Во многом это может быть недовозврат экспортной выручки, занижение стоимости экспорта и т.д. То есть получается $140 миллиардов в год.

Все это можно представить как систему слива-перелива воды в ванной, защищающего квартиру от затопления. Вы можете лить сколько угодно воды, но ванна все равно наполнится только до того уровня, где находится отверстие для предотвращения перелива. Вся лишняя вода просто выливается. Так и российский экспорт генерирует средства, которые в силу институциональных и инфраструктурных ограничений, а также проблем с инвестиционным климатом, не могут быть полностью инвестированы в России.

То, что российские компании не приводят валюту в страну в большем объеме, является даже позитивным фактором, так как в противном случае формирование пузырей на рынке недвижимости и других рынках — как в 2007 году — было бы неизбежным. Представьте, что у вас в ванной вышла из строя система слива-перелива.