Когда руководители министерства образования говорят о том, что с принятием нового закона ничего принципиально не изменилось, они во многом правы: закон не внес в школьную жизнь ничего нового — он всего-навсего законодательно закрепил те «эксперименты», которые проводились над российским образованием последние 10 лет.

Нормативное финансирование и НСОТ, обязательные ЕГЭ и ГИА, «оптимизация» школ и вузов, внедрение «Основ религиозной культуры и светской этики» — все эти «новации» не были ничем подкреплены на законодательном уровне. Поэтому до сих пор педагоги и родители могли, отстаивая свои права, ссылаться на нормы действовавшего закона «Об образовании», неплохо защищавшего права участников образовательного процесса.

Если школьной или муниципальной администрацией творились какие-то безобразия, задача педагогов или родителей состояла в том, чтобы ввести проблему в публичное пространство, вынудить местное или региональное начальство реагировать на нарушение норм закона.

Весной 2010 г. педагоги Майминской СОШ №2 (Республики Алтай) обнаружили, что их перевели на НСОТ незаконно — без соответствующего решения муниципальной власти. Тогда (два с половиной года назад) они сумели заставить республиканское начальство пойти на переговоры, добились существенного увеличения бюджета школы. Теперь НСОТ «в законе», с ней не поспоришь, остается только придумывать варианты «смягчения» последствий.

За последние 3 года учителя в разных регионах успешно освоили отстаивание своих трудовых прав через суд. Информацию о некоторых выигранных судах по деньгам за методическую литературу и по льготам сельским учителям, по пенсиям и даже (иногда) по зарплатам можно найти на сайте МПРО «УЧИТЕЛЬ». А уж о судах, выигранных родителями, знают все. По новому закону защитить право ребенка на бесплатное образование или право педагога на справедливую оплату труда будет гораздо труднее.

Возможно, читатели помнят громкий скандал, связанный с попыткой закрыть несколько школ в Ульяновске летом 2010 года. Родители и педагоги смогли привлечь внимание депутатов, СМИ, вынудили прислать специальную комиссию, которая обнаружила нарушения норм закона, допущенные городскими властями при принятии решения о закрытии школ. А теперь, с новым законом, все будет проще: не надо закрывать маленькие школы — достаточно сделать такое нормативное финансирование, по которому школа численностью меньше 1000 учеников не сможет выжить.

Сейчас нас вынуждают принять как данность и смириться со следующими грустными фактами:

Федеральная власть не гарантирует ничего ни детям, ни педагогам, все теперь определяют региональные и местные власти. Начальное и среднее образование остается бесплатным, но, во-первых, ФГОСы разрабатываются и принимаются Минобразования (то есть никто не мешает через год определить, что государство гарантирует не 37, а, например, 20 бесплатных часов в неделю), а во-вторых, именно региональная власть решает, сколько стоит в регионе одна ученическая «душа».

Тем более не гарантируется бесплатность дополнительного образования. Теперь чиновник может, опираясь на нормы закона, говорить педагогам дополнительного образования: будете себя хорошо вести (работать и отчитываться по придуманным чиновниками правилам) — оплатим кружки и секции.

Нет теперь никаких государственных гарантий социальных и трудовых прав педагогов — все зависит от регионов. Даже такую мелочь, как оплата методической литературы, будут теперь обсуждать региональные законодательные органы. Президент и премьер-министр могут раздавать любые обещания — командовать регионами они не могут, а у губернаторов найдутся более важные статьи расходов, чем учительская зарплата или оплата сельским учителям коммунальных услуг.

Нормативное финансирование стало единственно возможным по всей стране, то есть «неэффективными» стали тысячи маленьких школ — от коррекционных и школ надомного обучения до знаменитых «авторских» школ (см. статью А. Згибнева).

В сочетании с нормами ФЗ-№83 новый закон приведет к неизбежному росту платных образовательных услуг, особенно в старших классах (подготовка к ЕГЭ) и в дополнительном образовании. Если в классе 30 (и более!) учеников, не может идти речь ни о каком индивидуальном подходе. Детям будет предлагаться стандартный набор элементарных учебных ЗУН, а вот подготовку к ГИА/ЕГЭ, а тем более — к олимпиадам школа объявит «платной образовательной услугой вне рамок ФГОС».

Принципиально изменились отношения между директором школы и педагогическим коллективом, а также, благодаря НСОТ, внутри педагогического коллектива. Директор теперь — не педагог, а менеджер, он никак не связан с сутью педагогической работы. Зависит директор всецело от собственника, то есть от руководителя Управления образования, который может уволить директора без объяснения причин. Оценивается директор, прежде всего, по умению «оптимизировать», то есть сократить количество психологов, библиотекарей, социальных работников и перевести как можно больше вспомогательных служб на аутсорсинг. Зарплата директора определяется по средней зарплате работников, поэтому директору выгодны учителя, работающие на 1,5—2 ставки, и невыгодны совместители — ученые, вузовские преподаватели.

О том, к каким конфликтам приводит НСОТ в педагогических коллективах, уже написано достаточно. О других проблемах, связанных с введением НСОТ и подушевого финансирования, см. в статье Д. Шноля «Арифметические парадоксы новой системы оплаты труда».

Сопротивление всему этому безобразию может идти по нескольким направлениям.

Даже самые последовательные защитники нового закона признают, что многие его нормы нуждаются в конкретизации. Поэтому педагогическому сообществу необходимо как можно быстрее сформулировать несколько основных требований и лоббировать поправки в закон или принятие специальных законов по отдельным конкретным вопросам (например, закона о социальной поддержке сельских педагогов).

В регионах нам не обойтись без давления на законодательные органы (раз уж теперь именно от них зависит бюджет, то есть нормативы, зарплата, льготы), активного участия в муниципальных выборах (несколько независимых московских муниципальных депутатов, с чрезвычайно ограниченными полномочиями, все-таки могут сделать что-то полезное для своих избирателей, в том числе и для защиты школ от «реорганизации»), переговоров с руководителями органов исполнительной власти.

В школах спектр возможных действий гораздо шире.

Во-первых, это тихий саботаж, то есть разумная организация реальной работы при формальном исполнении всех требований начальства.

От нас требуют распределения стимулирующих доплат в соответствии с какими-то баллами? Напишем красивую табличку с баллами, но выделим на стимулирующие 3% от Фонда оплаты труда, то есть сведем их к обычным премиям.

Нам предлагают оплачивать учебный час в зависимости от количества учеников в классе? Не возражаем, но вводим различные повышающие коэффициенты для тех учителей, в чьих классах меньше учащихся.

Во-вторых, это открытая, основанная на действующем законодательстве борьба за свои трудовые и социальные права. Раз уж нас вынуждают относиться к директору не как к своему коллеге-учителю, а как к нанятому властью чиновнику, вспомним о правах профсоюзов, созданных именно для того, чтобы защищать работников от работодателей.

Работодатель обязан:

• предоставлять профсоюзу всю информацию по социально-трудовым вопросам (ст. 370 ТК, ст. 17 ФЗ «О профессиональных союзах…»), в том числе и о распределении ФОТ (аргументы работодателей, что зарплата относится к персональным данным и, следовательно, ее нельзя делать достоянием гласности, противоречат ст. 85 ТК, в которой четко определено, что именно относится к персональным данным);

• согласовывать с профсоюзом текст коллективного договора (во многих ли школах учителя читали этот текст, если он даже существует?) (ст. 370 ТК);

• вести переговоры с профсоюзом об оплате и условиях труда (ст. 370 ТК);

• не увольнять членов профсоюза без учета мотивированного мнения профкома (ст. 82 ТК), а работников, находящихся на выборных профсоюзных должностях, увольнять только с предварительного согласия соответствующего вышестоящего выборного профсоюзного органа (ст. 374 ТК);

• учитывать мнение профкома при принятии любых локальных нормативных актов (ст. 371-372 ТК).

Так что если в школе есть работающий профсоюз, многие вопросы могут быть решены очень быстро.

Если такого профсоюза нет, а учителя не верят в эффективность профработы, придется действовать через органы школьного самоуправления — педсовет и Управляющий совет. Именно эти органы должны теперь принимать решения по важнейшим вопросам школьной жизни.

Назовем самые важные пункты, по которым решение не может быть вынесено без согласия Управляющего совета и педсовета:

• реорганизация («слияние») школы;

• изменение Устава школы;

• принятие и изменение Положения об оплате труда.

Относительно небольшой (с весны прошлого года) опыт профсоюза «УЧИТЕЛЬ» по спасению нескольких московских школ от навязанного им «слияния» показывает: если родители и педагоги вместе твердо заявляют о своем несогласии с «реорганизацией» и не ограничиваются письмами по инстанциям, а выносят проблему в СМИ, то их школу оставляют в покое и «сливают» другие, более покладистые школы.

Разумеется, очень часто в Управляющие советы входят люди, поддерживающие директора, а педсоветы бездумно одобряют любые предложения администрации. Но здесь уже вопрос не правовой, а нравственный: когда придет конец долготерпению российского учителя?

Все вышесказанное возможно только при наличии различных объединений: школьных и вузовских преподавателей, ученых, обеспокоенных состоянием российского образования, и родителей. Такие объединения есть — очень разные, зачастую не знающие друг о друге. Это Инициативная группа студентов, аспирантов и сотрудников МГУ (http://igmsu.org), Ассоциация работников высшей школы «Свободный университет» (http://freeuni.ru), недавно созданный Союз школ (http://unionofschools.livejournal.com), Межрегиональный профсоюз работников образования «УЧИТЕЛЬ» (www.pedagog-prof.org), общественное движение «Московские родители» (http://vk.com/club18345355), Ассоциация родительских комитетов школ для детей с ограниченными возможностями здоровья, Движение «Российским детям — доступное дошкольное образование» (http://mamavsud.rdddo.ru/uslugi) и многие другие. Может показаться, что каждое из этих объединений решает свои, «узковедомственные» задачи. На самом же деле проблемы у нас общие, и все чаще вузовские преподаватели защищают «оптимизируемые» школы и детские сады, а родители детсадовцев требуют повышения зарплаты школьным учителям.

К сожалению, никак не проявили себя объединения предметников — всероссийские ассоциации математиков, историков, географов и т.д. Понятно, что это специально созданные властью, «карманные» организации, но и внутри них можно попытаться изменить ситуацию, заставить руководство ассоциаций думать о реальных проблемах или сменить это руководство. В начале июля 2012 года на съезде учителей русского языка и литературы была попытка создания независимой ассоциации словесников, но пока дальше разговоров дело не пошло.

Так что не будем отчаиваться. И будем помнить старую как мир истину: спасение утопающих — дело рук самих утопающих.

• Код для вставки в блог