Проснулась я как-то рано утром и почувствовала, что падаю куда-то очень далеко, причем вместе с кроватью. Или падаю не я, а комната на меня… Зря усмехаетесь: алкоголя накануне не выпила не капли. И голова моя раньше никогда не кружилась – ни на джип-сафари по барханам, ни на кораблях, когда все вокруг страдали морской болезнью... А потому такое плачевное состояние меня весьма озаботило, поскольку лет мне всего 37, и головокружения прочно ассоциировались в моем сознании со старыми бабками. Когда спустя сутки ничего не улучшилось, я решила вызвать скорую помощь. Машина, надо отдать должное, приехала минут через десять.
«Где больной?», – спросили меня с порога. Узнав, что это я, врачи удивились: им так расписали симптомы, что они подумали, что больной при смерти. Рассказываю все по порядку, они меряют давление (нормальное), сахар в крови (занижен, но потому что с утра ничего не ела), снимают кардиограмму… Ничего особенного. Меня спрашивают, принимаю ли я в настоящее время какие-либо лекарства. Отвечаю, что пью таблетки – одни противозачаточные, другие – артродарин, от боли в коленках.
«А раньше голова когда-нибудь кружилась?». Силюсь вспомнить – кажется, однажды, много лет назад, когда после простуды сильно болели уши. Уши прошли – и голова тоже. Эпизод с ушами почему-то сильно взволновал врачей. Вернее, одного врача – даму, второй, мужчина, к тому времени мирно спал у меня на стуле – видимо, после ночной смены, бедняга. «А сейчас уши не болят?», – отвечаю, что лет пять они меня не беспокоят.
Дама-врач сообщила, что нужно ехать в больницу. Даже если я не хочу ложиться, они, по крайней мере, меня там посмотрят и проконсультируют. А раз был в моей жизни такой незавидный эпизод с ушами – значит, надо ехать не просто в неврологию, а туда, где есть ЛОР. Что мы и делаем.
Приезжаем в приемный покой. Меня по выходу из машины зачем-то сажают в кресло на колесиках – хотя при моем головокружении я прекрасно могу передвигаться на своих двоих, но, как объясняют мне, у них такие правила. А потому я еду спиной, что вовсе не способствует стабилизации моего вестибулярного аппарата. Ну, да ладно, это мелочи. В приемном отделении врачи скорой сдают меня в руки дежурному невропатологу и прощаются.
Невропатолог – девица плюс-минус моего возраста, нахмурив брови, с ходу резко спрашивает: «Госпитализироваться будете?». Я, если честно, теряюсь. «Вообще-то не хотелось бы». – «А что ж тогда приехали?», – выпаливает она. Я что-то начинаю мямлить – врачи скорой, мол, сказали, что надо ехать, так как здесь меня грамотно проконсультируют. – «Да что вы говорите!». Пауза. Врач начинает что-то писать у себя в журнале, обсуждая при этом с коллегами бомжа, который, судя по всему, побывал в приемном отделении передо мной. Далее со мной проводят обычные для невропатолога манипуляции – посмотрите сюда, потрогайте свой нос и так далее. «У вас уши болят?». – «Нет». – «А зачем тогда вам тут написали про уши?». В голосе претензия. – «Потому что меня спросили, когда последний раз кружилась голова. Это было 5 лет назад, когда болели уши». Снова пауза. От ее взгляда хотелось съежиться. В нем явственно читался немой упрек типа «и-какого-черта-я-обязана-в-этом-дерьме-нянькаться-с-бомжами-а-вы-нет». «Хорошо, идите к лор-врачу».
ЛОР оказался более приятным малым: осмотрев все, что нужно, он заключил, что никаких патологий, кроме хронического тонзиллита, у меня нет, и бодро добавил, что, скорее всего, у меня шейный остеохондроз.
Я вернулась снова к неприветливой невропатологине. «Ну, что могу сказать, – хмуро процедила она. – На что-то серьезное не очень похоже, но чтобы сказать что-то определенное, надо делать МРТ. Это платно, но у нас его вообще не делают. Будете госпитализироваться?». – «А вы что посоветуете? Если у вас не делают МРТ, а без него никак, то, получается, что мне ничего определенного не скажут? Зачем тогда госпитализироваться?». – «Девушка, вам решать, – раздраженно сказала она. – Раз уж приехали, госпитализируйтесь. Или пишите отказ».
У тут меня случилась паническая атака. Вроде формально придраться было не к чему – мне не грубили, осмотрели и были готовы принять… Но почему-то от всего этого веяло каким-то тихим ужасом. Я вдруг отчетливо представила, как буду бессмысленно валяться здесь, никакого вразумительного диагноза мне не поставят, и при этом никому не будет до меня дела. Во всяком случае, поверить в противоположное было сложно. Захотелось немедленно бежать отсюда. Что я и сделала, подписав соответствующую бумажку.
На следующее утро я проснулась дома от сильной тошноты. Надо сказать, что от артродарина меня подташнивало с самого начала, но в этот день все усугубилось, при этом голова продолжала жутко кружиться. Я позвонила подруге, и ту вдруг осенило: вся эта канитель с головой вполне могла быть побочным эффектом от этих таблеток! Потому что когда она сама когда-то колола себе уколы от суставной болезни, ей было в точности так же хреново, как мне сейчас.
Я перестала пить таблетки, и через день все прошло. Совсем. Еще раз заглянув в инструкцию к лекарству, я обнаружила, что «эффект проявляется после трех-четырех недель приема» – как раз столько я их и пила. Врачи же даже не поинтересовались, как долго я их пью. И хотя головокружения как побочного эффекта в инструкции не значилось, позже фармацевты сказали мне, что такая индивидуальная реакция на этот препарат вполне возможна. Да здравствуют подруги!
Комментарии: Добавить комментарий
Пока нет комментариев.
Добавьте ваш комментарий:
Чтобы оставить комментарий вам нужно войти на сайт или зарегистрироваться.