В рамках 31-го Московского международного кинофестиваля произошло рождение сверхновой - фильма "Луна", который одним своим явлением во второстепенной конкурсной программе "Перспективы" оправдал общую невнятность соревнующихся картин. В результате судейских игр картина Дункана Джонса (между прочим, сына Дэвида Боуи) не была отмечена вниманием жюри, но, по иронии судьбы, в день закрытия ММКФ прогремела на параллельно проходившем Эдинбургском кинофестивале, где была названа "Лучшим британским фильмом года".



Когда отборщики конкурсных программ на Московский международный фестиваль заявили принцип премьерности, главенствующий в этом году, они слегка покривили душой. Как в основной конкурс, так и в конкурс режиссерских дебютов проникли гости фестивальных площадок: в первом случае - южнокорейская картина "Сегодня и всегда", побывавшая на одном из фестивалей азиатского кино, во втором - "Луна", до ММКФ объездившая три киносмотра.

Благодаря последнему фильму, а также впервые зазванному на Московский фестиваль представителю жанра аниме - картине о мертвых пионерах-героях "Первый отряд", конкурс "Перспективы", не избалованный вниманием зрителя, стал главной сенсацией ММКФ. Слава о его участниках передавалась из уст в уста, и в последний день фестиваля, когда гости церемонии закрытия покидали "Пушкинский" в некотором недоумении от ее результатов, в кинотеатре "Октябрь" при полном зале по совпадению давали главную находку киносмотра - фильм "Луна".

Некоторая ирония произошедшего заключалась еще и в том, что картина об одиноком астронавте, сторожащем базу на Луне и вдруг обнаруживающем труп самого себя, невольно отображала проблематику нынешнего Московского фестиваля и явилась его исчерпывающим эпилогом. ММКФ, мечущийся за спинами Каннского, Венецианского и Берлинского фестивалей, уже который год тщетно пытается подать голос на кинематографической арене, но раз за разом оказывается клоном самого себя и к финалу остается при изначально заявленном статусе "в поиске собственного лица".

Современный кинематограф в период глобального экономического упадка закономерно впал в депрессивное состояние и дышит с экрана тревогой. В этом смысле дебютная работа Дункана Джонса выступает своего рода "волшебной таблеткой": в то время как режиссеры по всему миру пытаются одолеть настоящее, британец обращается в будущее через прошлое. И пока голливудские штамповщики фантастики устраивают между собой олимпиаду по спецэффектам, сын Дэвида Боуи возвращает жанру то, без чего тот превратился в мельтешащий в сознании зрителя трансформер, - душу.

"Я всегда был фэном фантастических фильмов, но, как мне кажется, их золотая пора пришлась на 70-е и ранние 80-е годы прошлого века, когда картины наподобие "Молчаливого бегства", "Чужого", "Бегущего по лезвию" и "Чужой земли" рассказывали в фантастических декорациях прежде всего историю человека. Мне хотелось снять фильм, который соответствовал бы этому канону", - отмечает сам Дункан Джонс.

Его картина за какие-то смешные по голливудским меркам пять миллионов долларов снята почерком ранних Стивена Спилберга, Ридли Скотта и Стэнли Кубрика. Фактически спектакль одного актера - Сэма Рокуэлла, она звучит рассказом о проблеме самоиндентификации в мире, которому есть дело до выгоды, но нет дела до "обратной стороны Луны" в человеке - души как самой неосязаемой части устройства организма. Этот фильм - интеллектуальный ответ всем "Терминаторам" вместе взятым: проблема не в том, кто в итоге будет править Вселенной - роботы ли, клоны или люди, истина проявляется лишь в несовершенстве, сбоях, сомнениях. Этот ответ уже подсказывал сентиментальный робот ВАЛЛ-И: неважно, из плоти и крови ты или внутри у тебя одни болты, если ты можешь чувствовать.

Если большая часть показанных на Московском фестивале фильмов кричала о том, что человечество застряло в самом темном за всю свою историю тупике, Дункан Джонс едва ли не единственный показывал зрителю на дверь с надписью "Выход". Собственно, каждый решает сам - тварь ли он дрожащая или право имеет на жизнь. Кроме шуток, лучшей фантастики с начала нового тысячелетия попросту не снимали.