Гленн Гульд родился в Торонто 25 сентября 1932 года. Первым педагогом была мать, в одиннадцать лет он поступил в Королевскую консерваторию в родном городе, где он учился у Альберто Геррера и у Лео Смита. Первые выступления Гульда в качестве пианиста и органиста относятся еще к 1947 году. В 1955 году он с успехом выступил в Нью-Йорке, тогда же, подписав контракт с компанией CBS Records, записал на пластинку баховские Гольберг-вариации" - ставшие едва ли не самой знаменитой его работой в аудиозаписи.


В 1957 году состоялось первое европейское турне Гленна Гульда, начало которому было положено концертом 7 мая в Москве. В то время его имя еще не было известно в Европе. И поэтому неудивительно, что на первом московском выступлении пианиста в Большом зале консерватории публики было немного. Слушатели того памятного концерта отмечали ощущение необычайности всего происходящего. Запомнились и внешние приметы артиста: очень низкая посадка за роялем на специальном стуле, манера дирижировать свободной рукой во время игры и перед тем, как начать играть, характерная привычка напевать в момент исполнения. Необычным казался и репертуар Гульда: "Искусство фуги" и Тольдберг-вариации" Баха - сочинения, в те годы почти не появлявшиеся на концертной эстраде, а также мало известные широкой публике сонаты Берга, Хиндемита и Кршенека.

Однако самое необычайное было заключено в игре пианиста: казалось, что все исполнявшиеся произведения звучат впервые, заново открываются слушателям. Прежде всего, это относилось к Баху. В нем особенно ярко обозначились внутренняя мощь и сила человеческой личности артиста, беспредельные творческие возможности этого музыканта. Слушатели были потрясены возникшим ощущением безграничности самой музыки.

Удивительно точную характеристику дал Гленну Гульду ГГ.Нейгауз, который писал: "Жив Бах, жив Альбан Берг? Только огромнейший талант, большой мастер, высокий дух и глубокая душа могут так постигать и так передавать "старину" и "сегодняшний день", как это делает Гульд. Исполнение его как бы "перекинуло мост" от Баха к нашим дням".

Все без исключения критики отмечали невероятное для двадцатитрёхлетнего пианиста совершенство техники. Среди восторженных поклонников таланта Гульда, кроме Генриха Нейгауза, были такие замечательные советские музыканты, как Святослав Рихтер, Владимир Софроницкий, Самуил Фейнберг, Яков Флиер, Мария Гринберг и многие другие. Уже все последующие концерты Гленна Гульда в Москве и Ленинграде проходили в переполненных залах - молва о выдающемся явлении распространилась мгновенно. После России его с нетерпением ждали слушатели Западного Берлина, Вены и Зальцбурга. Таким образом, можно считать, что первый успех в Москве стал началом его триумфального европейского дебюта, началом мирового признания.

Сразу возник интерес и к самой личности Гульда. В дни своих гастролей в Москве пианист был приглашен на встречу со студентами и педагогами консерватории, состоявшуюся 12 мая 1957 года.

Один из инициаторов этой встречи, позднее профессор Московской консерватории Лев Власенко вспоминал: "Молодой великий музыкант выразил желание не только поиграть, но и рассказать о композиторах XX века... Было воскресенье, в переполненном зале чувствовалась напряженная атмосфера ожидания чего-то важного и особенного. В нашей артистической комнате Малого зала Гульд произвел свой обычный ритуал - разогрел руки в тазе с горячей водой и пошел на эстраду. Сначала он сыграл Сонату Берга, а потом начал увлеченно говорить. Я переводил сразу, и поверьте, это было нелегко.

Гульд сидел за роялем в свойственной ему манере - очень низко наклонив лицо к клавиатуре, постановка рук отличалась низким положением кисти, при этом пальцы обладали огромной интенсивностью и одновременно необыкновенной чуткостью, поразительным было независимое и дифференцированное звучание каждого пальца. Во время игры пианист производил впечатление гипнотизирующее, да и сам, по-моему, находился в состоянии глубокого погружения в музыку. Гульд говорил, и было ясно, что тема ему близка, что он чрезвычайно легко обращается с материалом и, прежде всего, что эта музыка ему очень дорога. Язык его кристально ясен, мысль четкая, оценки лаконичны, предельно исчерпывающи и категоричны. Вся атмосфера встречи была проникнута сердечностью и дружелюбием, чувствовалась мгновенная реакция благодарной горячей студенческой аудитории".

Запись этой встречи является редким свидетельством непосредственного общения аудитории с одним из крупнейших музыкантов-художников нашего времени. Здесь запечатлена не только игра артиста, но и его живое слово, обращенное к сидящим в зале молодым музыкантам почти одного с ним поколения. Именно это активное и заинтересованное общение с аудиторией, от чего Гульд вскоре решительно отказался, полностью прекратив концертирование, и делает настоящую запись уникальной.

Как живое воспоминание о начале его славы звучат и два фортепианных концерта- Первый Баха и Второй Бетховена. Они были сыграны почти как импровизация, в результате полуслучайной встречи с гастролировавшим тогда в Ленинграде дирижером из Чехословакии Ладиславом Словаком. Исполненная тогда и звучащая ныне музыка двух гениев словно была создана для него - великого Гленна Гульда..

После тех памятных гастролей последовала четверть века труда и исканий, творческих экспериментов и свершений. Гульду сопутствовала редкая прижизненная слава; он действительно был и во многом остается поныне "властителем дум" музыкальной молодежи и многочисленных поклонников на всех континентах. Он ушел из жизни всего лишь пятидесяти лет, но его признание незыблемо, ему не грозит забвение.

Одно из самых глубоких постижений феномена искусства молодого Гленна Гульда принадлежит пианисту и выдающемуся музыковеду профессору Григорию Когану. В 1957 году он писал следующее: "... сплав тенденций классических и экспрессионистких характеризует интерпретации Гульда. Они замечательны огромным напряжением мысли и воли, поразительно рельефны по фразировке, динамическим соотношениям, по своему очень выразительны; но выразительность эта, подчеркнуто экспрессивная, в то же время ... аскетична. Удивительна сосредоточенность с которой пианист "отрешается" от окружающего, погружается в музыку, энергия, с которой он выражает и "навязывает" аудитории свои исполнительские намерения. Намерения эти кое в чем, может быть, и спорны; однако нельзя не отдать должного импонирующей убежденности исполнителя, нельзя не восхититься уверенностью, ясностью, определенностью их воплощения, точным и безупречным пианистическим мастерством - такой ровной звуковой линией (в особенности в piano и в pianissimo), такими отчетливыми пассажами, такой ажурной, насквозь "просматриваемой" полифонией. В пианизме Гульда все своеобразно - вплоть до приемов. ... Нет сомнения, что его ожидает блестящая будущность". Время внесло свои коррективы в этот портрет великого пианиста, но, в целом, оценки Григория Когана справедливы и поныне, справедливы для всего творчества Гульда.


Читать далее