1 октября не стало Михаила Рощина. Классик советской литера-туры, «Чехов» шестидесятых, в последние годы он жил в писатель-ском поселке Переделкино.
28 сентября, во вторник, я поехала к нему в гости. Для материа-ла об Алексее Николаевиче Казанцеве необходимы были несколько строчек от Рощина. Звонить ему по телефону не хотелось - зачем, когда есть возможность пообщаться лично?
Дождливый будний день, пробки. Но доехали мы очень быстро. Рощин был очень рад гостям - к нему постоянно приезжали род-ные, близкие, друзья. Дом всегда был открыт для всех.
Последнее время он неважно себя чувствовал. Жаловался, что сложно читать, а нужно многое сделать. На его кровати лежало много книг, бумаги с пометками. Он хотел освоить компьютер. Не так давно бывшая жена Михаила Михаиловича, актриса Лидия Сав-ченко, написала книгу. Рощин собирался сделать предисловие для нее. Говорил, что попробует написать это на ноутбуке. Предлагал сделать материал о книге в газете. Был, кстати, очень обрадован фактом появления у Центра своего печатного издания.

Михаил Михаилович пригласил нас на веранду, где был накрыт стол. Когда помощница принесла свекольник, попросил налить рю-мочку коньяка - «это басурмане пьют после еды, а я предпочитаю перед».
Говорил, что все лето сидел на крылечке и читал тут, к нему по-стоянно приезжали гости - это лето, по его словам, прошло под названием «гостевое».
Рассказывал о жизни - о галстуке, который Евтушенко привез из Америки и они отправились отмечать Новый год в ЦДЛ, где все участники оркестра оказались в таких же галстуках. О визите к Ефремову с предложением поехать посмотреть БАМ (поездка со-стоялась незамедлительно). О работе в журнале «Новый мир» и писательской экспедиции на Дальний восток, в которой с Евгением Евтушенко заезжал на станцию Зима - «.. в редакции журнала узнали о том, что на Дальнем Востоке есть рыбацкий поселок с таким же названием. Было решено отправить туда экспедицию писате-лей, каждый из которых должен был привезти в Москву эссе. На месте оказалось, что поселок действительно есть, но он латыш-ский. А в соседнем поселении группе предложили провести неделю в открытом море на судне, занимавшемся ловлей крабов. Оказав-шись на нем, были удивлены тому, что внутри организован практи-чески целый завод - разделка, консервация, упаковка. На судне трудилось более восьмисот человек, много женщин».

Говорил о том, что всю жизнь мечтал съездить в Китай, но так и не доехал. Рассказывал о «Любимовке», о Казанцеве. Очень пере-живал, что не может приехать на премьеры в октябре.
Просил привезти пьесы почитать, диски с записями спектаклей. В последнее время Рощин редко выезжал в город. Я ехала к Ми-хаилу Михаиловичу за цитатами для разворота о Казанцеве. А уз-нала много об эпохе, о великих людях, с которыми он дружил.
К сожалению, не все его слова вошли в материал. Ниже приво-дится его последнее мини-интервью.

«Мы подружились, когда создавали «Любимовку». Я руководил, а Леша мне помогал. Занимался молодыми. Тогда у нас зародилась идея того, что каждый молодой драматург может принести пьесу и ее поставят. Так появились имена Греминой, Угарова. Леша был страстным энтузиастом этого дела. И когда возникла идея создания театра, мы сделали Центр драматургии и режиссуры. Во многом зачинщиком был Казанцев. Я в это время много путешествовал, болел. А Алексей Николаевич занимался реализацией идеи. Он подменял меня моментально во всем том, в чем мог.
Я никогда не относился к нему, как к серьезному драматургу. Все изменилось, когда появилась пьеса «Велиий Будда».
Мы очень дружили с Казанцевым. Он относился ко мне с боль-шим пиететом. Мы занимались одним делом. Сотоварищи... Мы тесно спаялись, Центр и «Любимовка» были одинаково интересны и мне, и ему. Я привез «Любимовку» из Америки. Сделал ее по по-добию фестиваля О’Нила. Мы тогда, к сожалению, так и не дошли до того, что делали в Америке - там после обсуждения в пьесу де-лались «вклейки». Тем самым после разбора пьеса становилась лучше. Мы так и не дошли до второго показа уже обработанного материала...»
Читать далее