Когда-то я украшал собой ряды наших Разоружённых сил, ходил строем и квадратно шутил про прапорщиков. Длилось это безобразие не долго. Чуть больше десяти лет. За это время я имел единственно удобный хэйрстайл: под машинку, как можно короче. Прекрасный вариант, в принципе.
    Но вот когда я вышел из военной среды я первым делом отказался от услуг парикмахеров. Совсем. Да, так и сказал: «Долой парикмахеров!» и показательно сломал ножницы, как в той рекламе с курчавой брюнеткой. За ножницы мне конечно от жены влетело, но убеждения своего я не предал.
    За два года я узнал почём пуд лиха и как тяжело приходится нашим женщинам. Длинные волосы – это наказание. Даже не так, а вот так: Это Наказание!
    Это кошмар. Я начал реально разбираться во всех этих шампунях, масках для волос, бальзамах-ополаскивателях, пенках и т.п. Утром невозможно было без душа – на голове спросонья творился кошмар комбайнёра. Пока не помоешь бошку, жена её расчесать мне не могла совершенно. А так как ещё и на работу надо успевать вовремя, то я подружился с феном, потом с ободками и резиночками всякими. Косички, правда, так и не научился плести. Не моё это, оказалось :)
    В общем, в обладателе гладких и шелковистых волос чуть ли не до задницы уже никто бы не опознал бывшего хмурого военного начальника. Такое вот отторжение армейских ограничений через волосяную терапию.
    Армейские же мои друзья, даже те, кому до меня раньше и дела-то никогда не было, реагировали активно и словообильно, упражняясь в косном остроумии. Вот таком: «Андрюха, ты как из Армии ушёл, похоже, гомиком стал», «Ну, вот перебрался в Северную столицу и Питерастом стал», «А Серёжа Зверев теперь твой кумир, да?» и т.п.
    В принципе, отличный показатель, реального к тебе отношения. Настоящие друзья хоть и смеялись над переменой облика, но воспринимали это всё равно не более, чем причуду дембеля. Они интересовались всё же тем, как нам приходится на чужбине, как мы устраиваемся в неласковом городе, где у нас нет никого из родных и друзей. В конце-то концов, под копной волос остался тот же самый человек.
    Кстати, вот именно так я тогда выглядел, только симпатичнее, конечно:
    
    В общем, волосы стали не только акцией протеста, затем наказанием, но теперь ещё и индикатором былой дружбы.
    Сколько ты будешь их отращивать? Вот главный вопрос, который начали мне задавать все, а особенно жена, когда длина моих волос начала постепенно догонять её, а все её средства по уходу за волосами кончаться с пугающей скоростью (недобросовестная конкуренция, типа).
    Я подумал и решил, что это продлится ровно до тех пор, пока что-то не изменится в моей жизни в плане работы. То есть когда новая должность потребует строгого дресс-кода и отказа от неформального стиля.
    Как и предполагал, случай подвернулся. К тому моменту я уже работал в нашем суде на временной ставке и планировал пойти на конкурс, чтоб занять должность секретаря. А чтобы получить определённое тактическое преимущество, я придумал хитрый ход: постричься именно в день перед конкурсом. То есть, чтоб вчера весь суд меня лицезрел с конской гривой по пояс, а назавтра на экзамен пришёл такой короткостриженный неизвестно кто.
    Самое интересное происходило в парикмахерской, куда я пришёл со словами, что вот всё это надо срубить под корешок.
    Даже намазанный гелем парикмахер-араб от воодушевления почти без акцента сказал «Йоптыть!» и восторженно захрустел костяшками.
    Надо сказать, что в кресле парикмахера я чувствую себя обречённо и потерянно. Что бы ты не говорил в прологе, все вот эти «модельная, но покороче» оборачиваются непременным «ничего, через парочку дней отрастёт и будет нормально».
    Мне всё равно, в принципе. Я привычный. Последние пять лет меня стриг военный Петрович, чья чуйка прекрасного подсказывала, что идеальный пробор это когда вся голова, как колено Валуева, строгое но интеллигентное. То есть, стрижена под первую насадочку. Капустные кочаны на грядках мгновенно самоуничтожались от зависти, подрывая совхозную урожайность, когда Петрович заканчивал стричь меня, себя, сыновей и ещё человек двадцать подопытных добровольцев.
    Я сел в кресло. Посмотреть на волосатое чудо сбежались все: парикмахеры, хозяйка парикмахерской, ожидающие своей очереди посетители и даже те недостриженные, что сидели в накидках по соседству. Причём, они активнее всех чего-то там предлагали.
    Супруга, умело орудуя штампом в паспорте, вломилась внутрь стихийного митинга. Щелкали затворы мобильников, хрустели почёсываемые затылки, каждый алкал покреативить на таком материале.
    А то. Волос целая копна и резать их можно как душе угодно. Прелесть, а не клиент!
    Разгорелся диспут.
    Давайте вот так! Нет, давайте вот эдак!
    Араб сбегал, снял картину какую-то со стены и предложил постричь меня под порно-звезду. При этом лицом и жестами показал, как встречные нимфеточки будут автоматически выпрыгивать из трусиков и кидаться в меня лифчиками.
    Жена, спонтанно перейдя на арабский, объяснила дитю пустынь насколько коротко она отстрижёт ему всё то, что не дообрезали на его жаркой родине.
    Под её нажимом все сошлись на варианте, когда я ещё не Петрович, но уже только пенсионерки чепцами закидают. Мудрить арабу было позволено только с чёлкой.
    В итоге, сработало. Хоть я и знал все ответы на вопросы комиссии, мне их попросту забыли задать.
    Главными вопросами были только те, что касались моей новой внешности. От «А куда волосы-то дел?» до «И как, голова теперь не мёрзнет?»
    Вот так я и выиграл тот конкурс.
    А потом ещё две недели вместо ответного приветствия на моё «Здравствуйте!» я слышал «О боже! Это вы?»
    Военная хитрость, чо!

    А Вы, друзья, как относитесь к волосатым мужчинам? В смысле к тем, у кого на голове сплошной Рапунцель творится?