Ясное дело, свинина, а особенно парная, то есть самая наисвежайшая, – это вкусно. Причём, ничуть не менее, чем курятина, о которой я Вам уже рассказывал. Соответственно, хочу поведать вам ещё одну небольшую историю из моего босоногого и такого безоблачного детства.
    Примерно в возрасте 8 лет, во время очередного посещения дедов по отцовской линии, я стал очевидцем того, как из живых свиней добывают ту самую свинину. 
    
    Мы только-только приехали. Следовательно, тут тебе и радость стариков, и угощение, и выпивка (мне – душистый Лимонад в бутылках-чебурашках, взрослым – чего покрепче в таких же чебурашках). Однако, дед всех озадачил сообщением об отложении застолья ровно на то время, которое потребуется моему отцу для заколки… Свинка, видите ли, уже вся извелась в ожидании дорогих гостей из города.
    Ага, приплыли.
    Отец попытался в гринписовско-пацифистском ключе что-то возразить, но дед был неумолим: «Колоть! Нельзя помиловать!»
    - Ишь ты, нежный какой, – журил его дед. - А чтоб вы мясо ели, колхозники, думаете, чё, свиньям песни поют? Интеллигенция, тьфу! Ты ведь мужик, в конце концов! Тем боле родом из деревни!.. Усыпил ты своё чувство охотника-то уж совсем. Ну, ничё, щас проснётся.»
    В общем, доводы железобетонные, как и кулаки у деда. Особо не поспоришь.
    Тут и Венушка (чудо, а не персонаж!) суетится с советами в предвкушении скорого халявного пиршества. С возлияниями, само собой.
    Деваться некуда. Батя помыл руки, прям как врач перед операцией, и пошёл. За ним уже подвыпивший дед и совсем-совсем подвыпивший Венушка. Я, вспоминая того прошлогоднего петуха, решил пока воздержаться от триллеров «а-ля рус». Дед, конечно, возмутился вопиющему малодушию младшего наследника, но настаивать всё же не стал.
    Прошло где-то полчаса и бабушка, у которой уже было всё готово, отправила меня к мужикам отнести воду и полотенце: «Изгваздались все, поди».
    Когда я только подошёл к загону для свиней, я уже понял, что триллер, судя по всему, ни то, что не закончен, он, вообще, только начался. Об этом свидетельствовали визги неизвестного мне зверя и прекрасные соцветья Отборного Русского Мата.
    Так вот. Захожу я в сарайку, и наблюдаю следующее: дед с Венушкой наполовину высунулись в открытый вольер, машут руками и ругаются почём свет стоит. Я аккуратно подошёл к ним и увидел, что мой отец, как заправский ковбой, оседлал здоровенного хряка и носится на нём по кругу, держась из последних сил за уши. Из горла свиньи торчит рукоять ножа (дед его так и называет - свинорез) и хлещет бардовая кровь. Хряк орёт громче всех, не желая сдаваться. Через пару кругов ему удаётся скинуть наездника.
    Отец, весь в грязи и поросячьих фекалиях, с выражением лица «ну я же вам говорил» орёт на дедов, что, мол, делать дальше?
    Венушка: «А что делать дальше? Раскудрить его налево? Лёшка, такой-то растакой-то горожанин ё-моё! Нож воткнул, а горло не вспорол. Свинюшечку удержать не смог… Самурай, ёжкин кот!»
    Свинюшечка, почувствовав недоброе, жалась к забору и подозрительно косилась на хозяев.
    Дед: «Пока сам подохнет, времени уйма уйдёт. А может и вообще не помереть. Щас кровь засохнет, рана закроется и всё. Ещё нас переживёт.»
    Батя: «С ножом?»
    Дед: «Ага. Нож жалко. Так что надо порося валить.»
    Венушка: «Ну, раз зарезать не удалось, надо его стрелять.»
    Ну, стрелять, так стрелять. Дед сходил за своей двустволкой и поллитрой. «Для прочищения мозгу», - поднял вверх палец Венушка. (Надо сказать, прочищаться он очень любил.)
    Замахнули по полстаканчика. (Ух, хорошо!) Зарядили.
    Несмотря на жалобы отца о том, что инстинкт охотника у него до сих пор не проснулся, совет старейшин решил, что заканчивать начатое нужно ему.
    Однако, даже второй выстрел практически в упор не принёс ожидаемого результата.
    - Вот ведь конский хвост! Нагулял боров жирок-то, - крякнул Венушка, наливая по второй. – Тут калибер помощнее надо бы…
    Отец тем временем успел нарезать пару кругов по загону от рассвирепевшей свиньи.
    - Давай заканчивай цирк, тореадор хренов. Пойдём, вздрогнем.
    Вздрогнули. В прочищенный Венушкин мозг пришла новая идея.
    - Так это… надо молотом ему по башке тюкнуть да и всех делов-то.
    Дед из гаража притащил кувалду и торжественно её вручил. Прям, как олимпийский огонь. Мне кажется, в тот момент у отца задёргался глаз.
    - Ты тока не медли, сразу бей ему по макушке.
    Отец замахнулся, опустил, снова замахнулся, потом зажмурился и ударил.
    - Вот ведь зараза какая, - выдохнул дед.
    - Да не, просто Лёшка мазила, едри его в корень!
    Свин после удара в чайник упал на передние ноги, мотнул головой и снова встал. Он уже никуда не убегал и больше не кидался на отца. Просто стоял и смотрел. На голове налилась здоровенная гематома.
    - Лёшка, весло тебе в зад, чё замер? Вдарь-ка ему скорее ещё раз по кумполу.
    - Он на меня смотрит…
    - Конечно смотрит, ёк-макарёк! Куда ж ему сердешному ещё смотреть-то? Давай не тяни и не мучай скотинку.
    Как потом рассказывал подвыпивший отец, в глазах свиньи он тогда разглядел вселенскую скорбь из-за несправедливости этого мира.
    Удар. Снова падение. Но свинья опять поднялась.
    - Бл…! Вовка, ядрён-батон, ты тока глянь! Свинья-то, мать-перемать, какая бессмертная у тебя выросла. – восхищался Венушка. Дед озадаченно кивал. – Лёнька, разрази тебя лишай, ну-ка двинь её ещё раз как следует.
    В общем, удара с пятого только боров откинул копыта.
    Весь в грязи и кровище, мой отец устало отмахнулся от протянутого мной рушника и одним залпом допил всю водку. В тот день, вероятно, инстинкт охотника умер в нём окончательно.
    А я тогда понял, что фраза «заколоть свинью» ничего общего с уколами не имеет.