Друзья! Давайте это максимально распространим в сети! Уйдут ведь опять безнаказанно!!!
4.04.2012 11:45
0 комментариев
Оригинал взят у e_sadovnichaya в Друзья! Давайте это максимально распространим в сети! Уйдут ведь опять безнаказанно!!!
Оригинал взят у pomidorrov в
Друзья! Давайте это
максимально распространим в сети! Уйдут ведь опять безнаказанно!!!
Оригинал взят у oleni_xa в
Друзья! Давайте это
максимально распространим в сети! Уйдут ведь опять безнаказанно!!!
Оригинал взят у estitov в
Как в больнице убивали
Витю Панасенко
Это - Оля Панасенко со своим сыном Витей, когда он был жив.
До тех пор, пока не будет вынесен судебный приговор, назвать кого-либо конкретного убийцей я не могу. Но уже сейчас могу смело сказать, что двухмесячного мальчика убили равнодушие, халатность и жестокость. В кубанской медицине это норма.
Трагедия произошла в Славянском районе Кубани. Витя Панасенко родился на хуторе Нещадимовский. Его родители Виталий и Ольга – обычные фермеры, у которых нет могущественных родственников, крутых автомобильных номеров и денег на взятки. Это был их первенец.
Сегодня 10 дней со дня витиной смерти. Я записал на видео мать малыша, Ольгу Панасенко. Врач-хирург Алексей Никитин от комментариев отказался.
Ольга Панасенко описала трагедию подробно, шаг за шагом. Все началось с неправильной прививки, продолжилось обычной жестокостью, а закончилось воровством документов, которое совершили кубанские врачи.
Пока привожу текст интервью. Видеоверсия появится утром (мои спят, им комп мешает)((.
Рассказывает Ольга Панасенко.
14 марта ребенка понесли на взвешивание в нашу амбулаторию, к медсестре Наталье Чеховской. Позвонила нашему терапевту, Матвейченко Галине Яковлевне, и спросила, можно ли делать прививку. Это вторая по счету прививка, от гепатита. Галина Яковлевна дала добро.
Медсестра сделала прививку большим шприцом. Обычно деткам делают маленьким шприцом, комариком. А она ему сделала большой иглой, она эту иглу наполовину ему засунула. Порвали ему там капиллярчики. мы пришли домой, у ребенка образовался синяк на ножке. Ножка бугром взялась.
На следующий день мы позвонили Галине Яковлевне. Так, мол, и так, синячок-бугорок. Она сказала, что ничего страшного, задет капиллярчик, пройдет. Но если покраснение, то тогда может быть инфекция. На следующий день я смотрю, у него уже покраснение на ножке. Он начал плакать, всю ночь проплакал. Мы поехали к Галине Яковлевне и она дала нам направление в Славянскую поликлинику, к Слюсареву.
Мы приехали, детский хирург Слюсарев нас осмотрел, поставил нам диагноз постинъекционный абсцесс. Температура была 37, 5 у ребенка. Он дал направление ложиться в стационар, отправил в приемный покой Славянской ЦРБ. Мы приехали туда. Там нас осмотрел сначала молодой хирург, потом он прислал Никитина. Он сказал, что хирургического вмешательства не надо, у вас ничего страшного нет, езжайте домой, два дня выходных прикладывайте водочные компрессики. Мы приехали домой, два я ему прикладывала водочные компрессики. ребенок два дня плакал, не спал.
В понедельник снова поехали в Славянск, снова нас принял Никитин. В смотровой он нас заставил долго ждать. Когда пришел, то говорит: ну я же сказал, что это ерунда. Езжайте домой продолжайте прикладывать водочные компрессики. Эта гематома рассосется у него сама.
Приехала домой, опять ему водочные компрессики ставила. А он криком орет, до ножки дотронуться невозможно. На следующий день мы опять поехали к Никитину. Но нас осмотрел другой врач, тот молодой предыдущий. Говорит: что вы сюда ездите целую неделю? Вам же сказали, что ничего страшного нет. Я тут не вижу у него нагноений, езжайте домой!.
Потом нам все-таки выдали направление в детскую больницу. Дежурный врач Толмачева ребенка осмотрела. Назначила укол антибиотика, дала супрастин. А было уже 8 вечера, нас положили в палату. Она сказала: завтра пойдете в физиокабинет ножку прогревать. Ребенок после укольчика поспал, потом проснулся и до утра плакал. Он плакал, потел, был мокрым, у ребенка был жар. Утром померяла температуру, было 37,5. Я пошла в физиокабинет с ребенком. Со мной еще мать пошла, которая приехала нас навестить. Там нам отказались делать процедуры, поскольку температура у ребенка была.
Мы вернулись. На обходе пришла заведующая детским отделением. Ножка у ребенка была уже распухшей, горячей. Она говорит: что вы здесь делаете? Вам срочно в хирургию надо. Она на сотовый позвонила Никитину и сказала: сейчас придет мама с малышом, посмотрите малыша.
Когда Никитин увидел, что это вновь мы, он аж в лице изменился. Было на лице написано, мол, как мы его достали. Он осмотрел ножку и говорит: я здесь не вижу ничего страшного. А ребенок лежит и просто разрывается. Врач говорит: я вас отправлял на УЗИ ножки. Вы ходили?. Я говорю: вы нас никуда не направляли, никакое направление не давали.
Он повел в кабинет УЗИ, посмотрел ножку. С ним был еще какой-то доктор, и он тому доктору говорит: сегодня я оперировать не буду. Я посмотрю еще завтра на УЗИ, и завтра сравню изменения. Я говорю: сделайте что-нибудь, чтобы он не плакал. Он наорал на меня, говорит: выйди отсюда. Я не выходила. Он взял меня за руку (Ольга Панасенко показывает, что врач Никитин схватил ее за плечо) и говорит: выйди я сказал!. Я вышла в коридор и стала там плакать.
Затем он вышел из кабинета УЗИ и показал мне на марле желтую кровь. Говорит: это сукровица. Вам когда делали прививку, задели капилляры и она не циркулирует, и собралась в одном месте, и поэтому гематома образовалась. Сейчас я вам сделаю маленький надрезик, вся плохая кровь выйдет и завтра поедете домой.
Он забрал ребенка в перевязочную. Закрыл дверь. Минуты через две мне отдали ребенка как собачонку. Он был уже вяленький, сонный. Мы стояли в коридоре. Мы пошли на пост и я говорю: в какую нам палату идти?. Она говорит: видите у меня три бабушки сидят? Садитесь рядом, ожидайте очереди.
Я где-то полчаса с ребенком стояла, он у меня на руках, оперированный. Я стою, плачу. Она говорит: ну иди в 15-ю палату, вроде там место свободное есть. Я видела, что там одна койка была пустая, там одна бабушка лежала. То есть я полчаса стояла, а там было пустое место. Они меня полчаса держали в коридоре вместо того, чтобы в палату положить.
Мы пришли в палату. Врач Никитин сказал: будет кровить, не пугайтесь, так должно быть. После этого я его больше не видела. У ребенка сразу пропитались кровью тампон, две пеленки, одеяльце. Я пошла к медсестрам и говорю: почему у ребенка так много крови вышло? Сделайте перевязку. Она нехотя пришла, нехотя сделала нам перевязку в перевязочной. Я ребенка забрала. У него был носик холодный. Я его укутала, начала греть.
Свекровь пошла искать врача, но нигде его не нашла. В другом здании его тоже не было. Она спросила у другого врача: где мне можно найти Никитина?. На что ей врач сказал: вы что, не поняли? Вам сказали, его сегодня нет и уже не будет. Она развернулась и ушла.
Затем я раскутала ребенка. Смотрю, а у него опять насквозь тампон и две чистые пеленочки, насквозь в крови. Я пошла к медсестрам. Говорю: у меня опять ребенок кровит, придите, посмотрите. Она говорит: иди в палату, я приду. Я пришла в палату, ждала-ждала, а ее нет и нет. Потом она пришла и говорит: да у вас тут пока не надо делать перевязку. Вам сделаем не раньше 18:00. Я спрашиваю: почему так кровит?. Она говорит: вам же доктор сказал, что будет кровить? Это у него выходит плохая кровь. Не переживайте, идите отдыхайте, не бегайте туда-сюда.
У меня ребенок начал бледнеть, просто бледнеть на глазах. Я пошла опять к ним. Кабинет перевязочной был закрыт на замок. В рабочее время неизвестно, где они были. Кабинет закрыт, нигде никого нет, врача нет. Я пришла в палату. Потом выходила раз пять открывать кабинет, он у них закрыт был. Потом я нашла медсестру и говорю: почему ребенок такой бледный?. Она говорит: это, наверное, наркоз так подействовал у вас. Говорит: вы знаете, что-то он у вас и правда кровит сильно.
Пошла она искать врача. Но не Никитна уже, как я поняла. Врач пришла через час к нам. Забрала ребенка в перевязочную. Она на моих глазах надавила на ранку, оттуда выступила последняя капелька крови, с пенкой. Ребенок за секунды побелел, посинел, дыхание стало у него тяжелым. Я начала звонить мужу, они у меня вырвали телефон, врач вырвала телефон и с силой кинула его на кровать. Говорит: никуда не звоните, успокойтесь.
Вызвали реаниматолога. То ли он не шел, то ли не могли его дождаться. Понесли ребенка. Ребенка у меня забрали в 16:20. Я побежала следом, в реанимацию. Меня оттуда выставили. По документам ребенок у меня умер в 16:56. Нам о смерти сообщили в 19:00. За эти два часа ему написали, что у него фетальный гепатит, отек мозга. Без вскрытия, они уже в этот вечер написали.
Два часа на наших глазах забегала дежурный врач Толмачева, которая нас положила в больницу. И многие другие врачи. Они забегали туда чуть ли не в домашней одежде, в верхней одежде забегали в реанимацию. Мы думали, что они туда бежали спасать моего ребенка. А он уже был мертвый. Они просто бежали туда, чтобы всё это писать, писать и писать. История болезни у меня была утром на руках, она была тоненькая, там было только два листика заполненных. А уже вечером она была большой толщины. Вот так они ее за два часа расписали.
Вышли ко мне в коридор реаниматолог и заведующая детским отделением. И начали расспрашивать, как проходила беременность, чем я болела и не болела, как ребенок родился. А ребенок у меня родился абсолютно здоровым, три с половиной килограмма, 55 рост у него. Нас выписали по 10-бальной шкале из роддома.
Единственное, я им сказал, что мы переболели желтухой в роддоме. Наверное, это для них оказалось хорошей зацепкой, чтобы написать, что у ребенка фетальный гепатит. Все это время они использовали на то, чтобы переписать эти все бумажки.
Затем вышла реаниматолог и говорит: дайте вашу карточку ребенка, я хочу почитать. Я ей отдала карточку ребенка, спросив, что с еребнком. Она сказала: тяжелый мальчик, занимаются мальчиком. Мы вам скажем. Взяла карточку ребенка. Потом уже у следователя я в этой карточке не обнаружила выписки из роддома, в которой ребенок мой абсолютно здоров. И заключения педиатра, который написал, что при осмотре ребенок был абсолютно здоров. Хорошо, что у меня есть ксерокопия.
Если они написали, что ребенок у меня был болен, почему мне этого никто не сказал в роддоме? Если ребенок был болен, получается, нельзя было делать эту вторую прививку от гепатита? Почему врач-педиатр Матвечйенко Галина Яковлевна дала добро на эту прививку? Она, значит, тоже виновата? А ребенок был абсолютно здоровым. Они со всех сторон виноваты. Они убили ребенка. Я хочу, чтобы они за это ответили.
До тех пор, пока не будет вынесен судебный приговор, назвать кого-либо конкретного убийцей я не могу. Но уже сейчас могу смело сказать, что двухмесячного мальчика убили равнодушие, халатность и жестокость. В кубанской медицине это норма.
Трагедия произошла в Славянском районе Кубани. Витя Панасенко родился на хуторе Нещадимовский. Его родители Виталий и Ольга – обычные фермеры, у которых нет могущественных родственников, крутых автомобильных номеров и денег на взятки. Это был их первенец.
Сегодня 10 дней со дня витиной смерти. Я записал на видео мать малыша, Ольгу Панасенко. Врач-хирург Алексей Никитин от комментариев отказался.
Ольга Панасенко описала трагедию подробно, шаг за шагом. Все началось с неправильной прививки, продолжилось обычной жестокостью, а закончилось воровством документов, которое совершили кубанские врачи.
Пока привожу текст интервью. Видеоверсия появится утром (мои спят, им комп мешает)((.
Рассказывает Ольга Панасенко.
14 марта ребенка понесли на взвешивание в нашу амбулаторию, к медсестре Наталье Чеховской. Позвонила нашему терапевту, Матвейченко Галине Яковлевне, и спросила, можно ли делать прививку. Это вторая по счету прививка, от гепатита. Галина Яковлевна дала добро.
Медсестра сделала прививку большим шприцом. Обычно деткам делают маленьким шприцом, комариком. А она ему сделала большой иглой, она эту иглу наполовину ему засунула. Порвали ему там капиллярчики. мы пришли домой, у ребенка образовался синяк на ножке. Ножка бугром взялась.
На следующий день мы позвонили Галине Яковлевне. Так, мол, и так, синячок-бугорок. Она сказала, что ничего страшного, задет капиллярчик, пройдет. Но если покраснение, то тогда может быть инфекция. На следующий день я смотрю, у него уже покраснение на ножке. Он начал плакать, всю ночь проплакал. Мы поехали к Галине Яковлевне и она дала нам направление в Славянскую поликлинику, к Слюсареву.
Мы приехали, детский хирург Слюсарев нас осмотрел, поставил нам диагноз постинъекционный абсцесс. Температура была 37, 5 у ребенка. Он дал направление ложиться в стационар, отправил в приемный покой Славянской ЦРБ. Мы приехали туда. Там нас осмотрел сначала молодой хирург, потом он прислал Никитина. Он сказал, что хирургического вмешательства не надо, у вас ничего страшного нет, езжайте домой, два дня выходных прикладывайте водочные компрессики. Мы приехали домой, два я ему прикладывала водочные компрессики. ребенок два дня плакал, не спал.
В понедельник снова поехали в Славянск, снова нас принял Никитин. В смотровой он нас заставил долго ждать. Когда пришел, то говорит: ну я же сказал, что это ерунда. Езжайте домой продолжайте прикладывать водочные компрессики. Эта гематома рассосется у него сама.
Приехала домой, опять ему водочные компрессики ставила. А он криком орет, до ножки дотронуться невозможно. На следующий день мы опять поехали к Никитину. Но нас осмотрел другой врач, тот молодой предыдущий. Говорит: что вы сюда ездите целую неделю? Вам же сказали, что ничего страшного нет. Я тут не вижу у него нагноений, езжайте домой!.
Потом нам все-таки выдали направление в детскую больницу. Дежурный врач Толмачева ребенка осмотрела. Назначила укол антибиотика, дала супрастин. А было уже 8 вечера, нас положили в палату. Она сказала: завтра пойдете в физиокабинет ножку прогревать. Ребенок после укольчика поспал, потом проснулся и до утра плакал. Он плакал, потел, был мокрым, у ребенка был жар. Утром померяла температуру, было 37,5. Я пошла в физиокабинет с ребенком. Со мной еще мать пошла, которая приехала нас навестить. Там нам отказались делать процедуры, поскольку температура у ребенка была.
Мы вернулись. На обходе пришла заведующая детским отделением. Ножка у ребенка была уже распухшей, горячей. Она говорит: что вы здесь делаете? Вам срочно в хирургию надо. Она на сотовый позвонила Никитину и сказала: сейчас придет мама с малышом, посмотрите малыша.
Когда Никитин увидел, что это вновь мы, он аж в лице изменился. Было на лице написано, мол, как мы его достали. Он осмотрел ножку и говорит: я здесь не вижу ничего страшного. А ребенок лежит и просто разрывается. Врач говорит: я вас отправлял на УЗИ ножки. Вы ходили?. Я говорю: вы нас никуда не направляли, никакое направление не давали.
Он повел в кабинет УЗИ, посмотрел ножку. С ним был еще какой-то доктор, и он тому доктору говорит: сегодня я оперировать не буду. Я посмотрю еще завтра на УЗИ, и завтра сравню изменения. Я говорю: сделайте что-нибудь, чтобы он не плакал. Он наорал на меня, говорит: выйди отсюда. Я не выходила. Он взял меня за руку (Ольга Панасенко показывает, что врач Никитин схватил ее за плечо) и говорит: выйди я сказал!. Я вышла в коридор и стала там плакать.
Затем он вышел из кабинета УЗИ и показал мне на марле желтую кровь. Говорит: это сукровица. Вам когда делали прививку, задели капилляры и она не циркулирует, и собралась в одном месте, и поэтому гематома образовалась. Сейчас я вам сделаю маленький надрезик, вся плохая кровь выйдет и завтра поедете домой.
Он забрал ребенка в перевязочную. Закрыл дверь. Минуты через две мне отдали ребенка как собачонку. Он был уже вяленький, сонный. Мы стояли в коридоре. Мы пошли на пост и я говорю: в какую нам палату идти?. Она говорит: видите у меня три бабушки сидят? Садитесь рядом, ожидайте очереди.
Я где-то полчаса с ребенком стояла, он у меня на руках, оперированный. Я стою, плачу. Она говорит: ну иди в 15-ю палату, вроде там место свободное есть. Я видела, что там одна койка была пустая, там одна бабушка лежала. То есть я полчаса стояла, а там было пустое место. Они меня полчаса держали в коридоре вместо того, чтобы в палату положить.
Мы пришли в палату. Врач Никитин сказал: будет кровить, не пугайтесь, так должно быть. После этого я его больше не видела. У ребенка сразу пропитались кровью тампон, две пеленки, одеяльце. Я пошла к медсестрам и говорю: почему у ребенка так много крови вышло? Сделайте перевязку. Она нехотя пришла, нехотя сделала нам перевязку в перевязочной. Я ребенка забрала. У него был носик холодный. Я его укутала, начала греть.
Свекровь пошла искать врача, но нигде его не нашла. В другом здании его тоже не было. Она спросила у другого врача: где мне можно найти Никитина?. На что ей врач сказал: вы что, не поняли? Вам сказали, его сегодня нет и уже не будет. Она развернулась и ушла.
Затем я раскутала ребенка. Смотрю, а у него опять насквозь тампон и две чистые пеленочки, насквозь в крови. Я пошла к медсестрам. Говорю: у меня опять ребенок кровит, придите, посмотрите. Она говорит: иди в палату, я приду. Я пришла в палату, ждала-ждала, а ее нет и нет. Потом она пришла и говорит: да у вас тут пока не надо делать перевязку. Вам сделаем не раньше 18:00. Я спрашиваю: почему так кровит?. Она говорит: вам же доктор сказал, что будет кровить? Это у него выходит плохая кровь. Не переживайте, идите отдыхайте, не бегайте туда-сюда.
У меня ребенок начал бледнеть, просто бледнеть на глазах. Я пошла опять к ним. Кабинет перевязочной был закрыт на замок. В рабочее время неизвестно, где они были. Кабинет закрыт, нигде никого нет, врача нет. Я пришла в палату. Потом выходила раз пять открывать кабинет, он у них закрыт был. Потом я нашла медсестру и говорю: почему ребенок такой бледный?. Она говорит: это, наверное, наркоз так подействовал у вас. Говорит: вы знаете, что-то он у вас и правда кровит сильно.
Пошла она искать врача. Но не Никитна уже, как я поняла. Врач пришла через час к нам. Забрала ребенка в перевязочную. Она на моих глазах надавила на ранку, оттуда выступила последняя капелька крови, с пенкой. Ребенок за секунды побелел, посинел, дыхание стало у него тяжелым. Я начала звонить мужу, они у меня вырвали телефон, врач вырвала телефон и с силой кинула его на кровать. Говорит: никуда не звоните, успокойтесь.
Вызвали реаниматолога. То ли он не шел, то ли не могли его дождаться. Понесли ребенка. Ребенка у меня забрали в 16:20. Я побежала следом, в реанимацию. Меня оттуда выставили. По документам ребенок у меня умер в 16:56. Нам о смерти сообщили в 19:00. За эти два часа ему написали, что у него фетальный гепатит, отек мозга. Без вскрытия, они уже в этот вечер написали.
Два часа на наших глазах забегала дежурный врач Толмачева, которая нас положила в больницу. И многие другие врачи. Они забегали туда чуть ли не в домашней одежде, в верхней одежде забегали в реанимацию. Мы думали, что они туда бежали спасать моего ребенка. А он уже был мертвый. Они просто бежали туда, чтобы всё это писать, писать и писать. История болезни у меня была утром на руках, она была тоненькая, там было только два листика заполненных. А уже вечером она была большой толщины. Вот так они ее за два часа расписали.
Вышли ко мне в коридор реаниматолог и заведующая детским отделением. И начали расспрашивать, как проходила беременность, чем я болела и не болела, как ребенок родился. А ребенок у меня родился абсолютно здоровым, три с половиной килограмма, 55 рост у него. Нас выписали по 10-бальной шкале из роддома.
Единственное, я им сказал, что мы переболели желтухой в роддоме. Наверное, это для них оказалось хорошей зацепкой, чтобы написать, что у ребенка фетальный гепатит. Все это время они использовали на то, чтобы переписать эти все бумажки.
Затем вышла реаниматолог и говорит: дайте вашу карточку ребенка, я хочу почитать. Я ей отдала карточку ребенка, спросив, что с еребнком. Она сказала: тяжелый мальчик, занимаются мальчиком. Мы вам скажем. Взяла карточку ребенка. Потом уже у следователя я в этой карточке не обнаружила выписки из роддома, в которой ребенок мой абсолютно здоров. И заключения педиатра, который написал, что при осмотре ребенок был абсолютно здоров. Хорошо, что у меня есть ксерокопия.
Если они написали, что ребенок у меня был болен, почему мне этого никто не сказал в роддоме? Если ребенок был болен, получается, нельзя было делать эту вторую прививку от гепатита? Почему врач-педиатр Матвечйенко Галина Яковлевна дала добро на эту прививку? Она, значит, тоже виновата? А ребенок был абсолютно здоровым. Они со всех сторон виноваты. Они убили ребенка. Я хочу, чтобы они за это ответили.
Комментарии: Добавить комментарий
Пока нет комментариев.
Добавьте ваш комментарий:
Чтобы оставить комментарий вам нужно войти на сайт или зарегистрироваться.