… но прежде чем непосредственно перейти к моим этнографическим зимним приключениям в Африке, надо, как в хорошей книге, начать с лирического пролога. Поэтому сегодня я расскажу о том, как три года назад, в августе 2009-го, я случайно встретился со своей сводной сестрой в Лондоне. И вообще, узнал о том, что отец жив-здоров, а в Нигерии у меня куча родственников, братьев и сестер. И всё – благодаря Facebook!

Страничку в ФБ я завел в феврале 2009-го. И был поражен, ошарашен, когда два месяца спустя получил в личку сообщение: “Привет, я – твоя сестра!”. Девушку, написавшую это, звали Маргарэт, а фамилия в аккаунте у нее была точно такая же, как у меня – Sholademi.

Мы обменялись емэйлами. Она прислала два письма, одно – с кратким рассказом о себе, о том, что живет сейчас в Лондоне, второе – с парой фотографий из семейного альбома, с мужем и человеком, которого она называла моим отцом, нашим отцом…

А через день Маргарэт почему-то удалила анкету. И не отвечала на письма. Я был в растерянности: что это, чей-то глупый розыгрыш? Я снова и снова забивал в поисковик Facebook свою фамилию латиницей, но безрезультатно. Search по заданным параметрам выдавал только мою собственную интернет-страничку. Мистика какая-то.

… Отца я не видел ровно 30 лет. Он уехал из СССР, когда мне было полтора года. Единственное смутное воспоминание о нем: большая темная голова в очках, склонившаяся надо мной в детской постели и улыбка, огромная, как у Чеширского Кота. Одна из старых его фотографий, которую чаще всего мне показывала мама.

А это она сама, Клементьева Нина Матвеевна.

При рождении сразу дали фамилию папы – Шоладеми. А библейское имя – Самсон, непривычное, странное для слуха советских людей в то время выбрал он.

Потом были письма, денежные переводы, посылки, музыкальные открытки на каждый день рождения 22 января.

И вдруг в конце 80-х, после очередного госпереворота в Нигерии, связь с отцом прервалась. Письма не приходили, а мамины возвращались обратно со штампом, что адресат не найден. Пробовали наводить справки через посольство, ходили в диппредставительство на Малую Никитскую, 13. Но всё было безрезультатно. Как будто пропал без вести, погиб, умер.

Рос без отца. Впрочем, как-то совершенно не ощущая, что его у меня нет. Мама, бабушка опекали более чем. Единственное, чего не хватало – брата или сестры. У мамы я – единственный ребенок.

… В сентябре 2009-го года я собрался поехать на неделю в Великобританию, в Лондон.

За два дня до отъезда я чисто ради прикола снова вбил на Фэйсбуке свою фамилию. И черт побери, на запрос Sholademi вылезла одна анкета! Но не Маргарэт. А какого-то мужчины-африканца. Живет, кстати, в Англии. Может быть, он тоже “мой родственничек”?

Полный скепсиса, я написал в личку на плохом английском (насколько мне позволил сайт translate.ru) сообщение, что “а не приходитесь ли вы мне случайно какими-нибудь дядей-братом-племянником, и если да, то спешу вас обрадовать, что послезавтра буду в Лондоне. Связаться со мной можно по такому-то гудлайновскому (международному) мобильному номеру”. Написал, полный уверенности, что не ответит.

Каково же было мое потрясение, когда в следующую ночь, за 10 часов до отлета, я получил ответ: “Я – твой брат Бенжамин Шоладеми”. Оказалось, что ему 34 года, он живет в Эдинбурге, а Маргарэт, моя сестра, сейчас в Манчестере, с мужем и ребенком. “Когда ты прилетишь, мы тебе вечером позвоним”.

Ё-мое! Я не могу передать вам бурю эмоций, охвативших меня в тот момент… Блин, ну такого не может? Это – судьба! Это миф, что мы все разъедены и одиноки. Через Интернет возможно найти всех давно пропавших родственников. Нет, это не со мной. Такое бывает только в фильмах. В глупых индийских мелодрамах. Но не со мной. Скорей бы суббота!

Сестра позвонила в 19.30, как и обещала, когда я гулял по набережной Темзы. Странное ощущение: как я буду сейчас с ней разговаривать, о чем? Какой-то глупый, ненужный страх, что не пойму ее английскую речь, она – мою (я на инглише, действительно, плохо говорю). Но стоило услышать на той стороне трубке не менее взволнованный голос, чем у меня: “Samson, Hello. Who are you?”, всхлипы, похожие на слезы умиления, радости, как всё вдруг стало решительно просто. Тотчас откуда-то из памяти находились нужные слова на английском, фразы. Я безбожно коверкал их, но меня понимали, и я понимал, о чем сестра говорит. Просил лишь говорить помедленнее, Маргарэт, помедленнее.

А живьем мы увиделись через три дня. Маргарэт сказала, что приедет из Манчестера с мужем – Ауени Олусегуном. Но она совершенно не предупредила о том, что будет еще и со своим маленьким сыном, которому было всего 4 недели от роду. Я был изумлен: они три часа ехали на машине, потом где-то в пригородах Лондона бросили ее, и еще час с лишним добирались на метро, с коляской, с ребенком.

Мы встретились на выходе из Queensway. Эти первые секунды я запомню навсегда. Улыбаемся. Дистанция три метра. Неловкие, скомканные, стеснительные “hello – hello”. Потом резкое сближение и объятия. Дружелюбные смех, улыбки сквозь слезы. Сестринский поцелуй в щеку.

Что я ощущал в этот момент? Как будто играл самого себя в кино. Совершенно потеря чувства реальности. Словно наблюдаю за собой со стороны. Пытаюсь понять, как в таких случаях ведут себя с сестрами. С чем сравнить? Как будто ты никогда не пользовался за столом вилкой с ножом. Но вот торжественный ужин в королевском дворце, и ты должен не ударить лицом в грязь, проявить себя полным знатоком придворного этикета. Правда, очень странное сравнение? Но именно так я ощущал себя, как на экзамене или как на внезапной очной ставке в суде. Когда прокурор, желающий тебя в чем-то уличить, вдруг вызывает самого неожиданного свидетеля.

Мы направились прогуляться в Гайд-парк. Маргарэт спрашивала о том, чем я занимаюсь, зачем приехал в Лондон, что помню про отца. Рассказывала про себя, про мужа.

Выяснилось, что в Великобритании сестра живет последние три года. А до этого была в Германии. Там, собственно, с мужем, который старше ее на 12 лет, и познакомилась.

До рождения сына практически до восьмого месяца беременности Маргарэт работала в больнице медсестрой. Недавно его исполнился 31 год. В Эдинбурге живет мой брат Бенжамин, занимается научной работой, преподает. Ему – 35. Он самый старший в семье.

… Возникла небольшая пауза. Я посчитал, когда он родился. На полтора года раньше меня, когда отец учился в Москве в РУДН и на пару месяцев возвращался обратно в Нигерия. Ох да папа… На минуту взыграло чувство ревности… Но сестра объяснила, что Бенжамин – не родной ему сын, а умершего брата. Племянника воспитывал как своего родного. Интересно, какие новости я еще сегодня узнаю?

Мы заходим в какой-то первый попавшийся небольшой ресторанчик. Заказываем легкую еду.

- А сколько у меня братьев и сестер?

- Шесть: три брата – три сестры. Мы с Бенжамином в Англии, остальные все в Нигерии живут, с папой, – Маргарэт достаёт из конверта семейные фотографии и подробно мне рассказывает, кого как зовут. Сложно проговариваемые имена родственников я тотчас забываю.

А вот и отец.

- Ты на него очень похож, – говорит муж Маргарэт Ауени Олусегуном. – Когда тебя увидел, сразу понял, что ты – точно его сын. Мистика!

У Маргарэт звонит мобильный. Она делает хитрющее лицо и протягивает мне трубку:

- Это – папа. Он хочет с тобой поговорить.

…Папа, отец, father… – да, лучше я буду называть его так. При русских словах “папа”, “отец” к горлу невольно подкатывает комок. Я никогда в своей жизни никого так не называл и мне сложно перестроиться вдруг. Так в одночасье. Взять и просто назвать человека по ту стороны трубки, которого я не слышал и не видел 30 лет, батяней. А английское “father” какое-то нейтральное, без эмоциональной окраски. Миф об отце неожиданно стал для меня реальностью.

Мы разговариваем с отцом на смешанной русско-английской речи. Но он помнит очень много русских слов. Расспрашивает про маму, про меня, а есть ли у меня женщина? А она белая? Хочет, чтобы я к нему приехал в Нигерию. Обещаю, что летом сделаю это.

Потом трубку передают какому-то одному из моих младших братьев в Нигерии, чье имя у меня вылетело в первую же минуту. “Hello – Hello!”. Теперь со мной здоровается сестра Ронни, потом – Кеми. Боже мой, сколько же у меня там родственников? Большая нигерийская семья…

С Маргарэт и ее мужем мы расстались спустя 2 часа. Долго не могли проститься. Столько еще всего обсудить надо было. Целую жизнь. На прощанье сестра пообещала мне, что следующим летом они приедут в Москву. Специально возьмут в июле отпуск на полторы-две недели и приедут.

… прошло три года. Но пока у них не получилось приехать в Россию. Дела, семейные заботы. Еще двойняшки появились. Не знаю, может быть, этим летом давние планы сбудутся. А скорее всего, я быстрее сам к ним приеду – с Сашей, когда после загса в июне поедем в свадебное путешествие в Великобританию, в Лондон.

Знаете, я вот сейчас пишу эти строки, а до сих пор не могу поверить в то, что это случилось со мной. Подобные в чем схожие человеческие истории я видел в программе “Ищу тебя”, но никогда и представить не мог, что сам окажусь в схожей ситуации.

(продолжение следует)

Запись опубликована Блог путешествий Самсона Шоладеми.Вы можете оставить комментарии здесь или тут

Читать далее