В рамках сегодняшней фотоэкскурсии мы посетим одно интересное и частями красивое место. Когда-то тут жили угнетатели трудовых масс, потом эти массы эксплуататоров разъехались по Турциям и Парижам, а в исторических стенах стали лечить подорванное здоровье новые хозяева страны. И лечили на протяжении 90-та лет, до 2007 года.

Ныне здесь уныние и запустение.

01.

Те, кто приезжает в Рамонь, чаще всего ограничивают себя просмотром замка принцессы Ольденбургской и видом с пригорка на бывший сахарный завод. Но это же так скучно! Недалеко от замка находится бывшее имение помещицы Чарыковой, она же бывшая усадьба Ольгино, он же бывший больничный городок. Ныне просто очередной комплекс заброшенных зданий посмотреть на который я и предлагаю.

02.

Даже Ильич как бы намекает нам, что тут больница. Не такая хорошая, как в Воронеже, но нос после встречи с прекрасной незнакомкой восстановить смогут.

03.

Это гостевой домик бывшей усадьбы. Хотя некоторые граждане утверждают, что здание было построено для врача, ветеринара и садовода. А шепотом добавляют, что это вообще был один человек.

Когда Петр Ольденбургский женился на Великой княгине Ольге Александровне, родня справила им подарок в виде покупки имения помещицы Чарыкиной. Сразу же после покупки был произведен капитальный ремонт с выносом стен, перекладкой коммуникаций и постройкой новых, не внесенных в генплан, зданий. И, конечно же, Чарыкино было переименовано в Ольгино.

На заре своей юности этот домик выглядел так:

04.

В этом домике был свитский корпус. Дело в том, что в те времена люди находились под влиянием предрассудка, что не все люди равны. И, якобы, некоторым особам определенных фамилий полагается обслуживающий персонал. Бред, скажет любой современный человек, однако так было. Вот эта свита и жила в представленных на картинке хоромах. Мы в них заглянем позже.

05.

Основное здание, на место которого и смотрит с некоторой укоризной дедушка Ленин, было разрушено во время бомбежки в 1942 году. А новое здание на старом фундаменте было возведено тогдашним главным врачом Ильей Тихоновичем Асеевым в 50-х годах.

06.

Петр и Ольга не были счастливой супружеской парой. Петр занимался серьезыми делами – кутил и играл в карты. Ольга вела хозяйство, строила новые корпуса, разводила собак, рисовала и играла на скрипке. Бездельничала, короче.

07.

Кажется, именно это дерево называется Чарыков дуб. По крайней мере это самое большое дерево, виденное мной в округе.

08.

В отстроенном новом корпусе было открыто большое хирургическое отделение. Надо сказать, что Илья Тихонович являлся настоящим провинциальным врачом с фронтовым опытом работы и многое сделал для местной медицины.

09.

В двухэтажном корпусе размещалось три операционных, восемь палат для больных, перевязочная, комната старшей сестры и еще множество сопутствующих помещений.

10.

Когда это все прекращало работать в 2007 году, зрелище, наверно, было не для слабонервных. Но в 60-х, 70-х годах это была вполне современная больница.

11.

Инопланетяне. Стойкая ассоциация.

12.

Буквально за год местный пролетарий растащил все артефакты. А что не растащил, то сломал.

13.

В общем-то это весь доступный в данное время хабар. Не считая нескольких десятков трехлитровых банок в подвале.

14.

Хотя нет, вот выпавший из ящика кусок марли. На небольшую мумию хватит.

15.

Через окно в кабинете главврача и проникали сюда все желающие. Мы же люди культурные, пришли как все ходят, через дверь.

16.

По соседству кабинет с парой артефактов. Тут стоит ваза эпохи Минь, пара упаковок ампул без названия и неизвестный аппарат.

17.

Здесь же обитает долгожитель этого места – пустая коробка из-под реланиума. Если немного пофилософствовать, то можно раскрыть тему, как смерть большого организма под названием больница дала долгую жизнь маленькой пустой коробочке.

18.

Все, выбрасываемся! Больше тут смотреть нечего.

19.

Пройдемте к бывшему свитсткому корпусу. В войну ему повезло и перестраивать его не пришлось.

20.

После изгнания из страны ставшего деклассированным элементом дворянства, пролетариат стал лечится. И, конечно же, размножаться. А так как принятие в строй новой рабочей единицы нельзя было пускать на самотек, были открыты новые родильные пункты, куда любая крестьянка или кухарка могла придти и спокойно родить.

21.

Внутри здание акушерско-гинекологического отделения мало отличается от просмотренного ранее. Разве что оно местами трехэтажное и с частично сохранившимися печами.

22.

И в нем есть красивая старая лестница. Правда на верхней площадке она уже почти обвалилась, но пока держится.

23.

Весь небольшой третий этаж делится на архив и чердак. Крыши местами уже нет, снег лежит прямо на перекрытиях. Непонятно, почему летом все это добро не полыхнуло – бумаги очень много и разбросана она как попало.

24.

Видимо, когда-то это все велось, был специальный журнал, специальный человек. Сейчас любой желающий может попытаться подняться на третий этаж и забрать свою историю болезни в индивидуальном порядке. Кстати, напомню – это роддом и он работал три года назад.

25.

В помещениях ниже обнаруживаются слабые потуги на инсталляции. Но материала для них катастрофически мало, так что и снимать-то практически нечего.

26.

Какое-то подобие дифибриллятора и интересный плакат на заднем плане. Интересно, что автор хотел им сказать и вообще, как он мог связать такие не сочитаемые слова как “медицина” и “правительство и президент”?

27.

Анализы.

28.

Инсталляция с непонятным для меня пока смыслом. Может быть это символ человека, на одном плече которого сидит ангел (символизируется плафонами. Тут, кстати, еще один символ можно вывести – ангел без бога (плафон без света) просто (стекло-)тара), а на другом черт (бутылки из-под пива, аналогия та же, но бутылку можно использовать в качестве подсвечника). А может и не так все было. Может быть это символ внутреннего самосознания, не даром же этикетки наклеены на стену именно в таком порядке, а бутылка из-под коньяка не стоит, а лежит.

29.

Здесь еще есть раритетные многоразовые иголки. Где сейчас такие найдешь?

30.

Со стен на вас смотрит суровая женщина-врач. Она предупреждает о страшных последствиях беспорядочных половых связей (вспоминаем Ильича во дворе) и грязных рук (вспоминаем про руки и идем мыть).

31.

Со шкафа стекает одно из последствий, как бы спрашивая нас: ” А все ли в жизни ты делаешь правильно, дружок?”

32.

Доска из клуба юных алисаманов. “Мы вместе!”, “Наши медсестры самые лучшие!”. Самых интересных фотографий (“Зав.отд. за работой”) к сожалению не сохранилось.

33.

На полу тут тоже есть небольшая кучка хабара. Больше всего понравился прототип астролябии.

34.

Вот, наверно, и все. В некоторых помещениях обоих корпусов следы то ли ремонта, то ли наоборот. Скорее наоборот.

35.

Больница переехала в нормальные новые корпуса, что не может не радовать, а эти домики остались без присмотра. Очень жаль. Внутри они, конечно, уже не представляют никакой ценности, а вот снаружи вполне туристического вида. Особенно красиво здесь должно быть весной. Но скорее всего здания рухнут через пару лет, первым будет свитский корпус, за ним крыша хирургического отделения. В гостевом домике все еще продолжают жить люди, да и в соседнем домике тоже, так что они еще постоят.

Другие заброшенные объекты у меня в журнале.

Еще Воронежской области.

Оригинал у меня в журнале zizis.