В поисках окончательной самоидентификации постоянно улавливаешь какие-то отзвуки информационных потоков. Сейчас вот споры начались, нужен русский марш или не нужен. Лично мне он на фиг не нужен, я чет вообще не понимаю, какой кайф от маршей, не люблю я марширующих людей. Но с другой стороны, пусть лучше будет русский марш, чем марш гомосеков. Хотя сумасшедшие националисты вызывают примерно такое же отвращение, что и гомосексуалисты. Я думаю собрать бы этих маркировщиков в одно место, и пусть себе ходят маршами, пугают друг друга.

Я совсем не про это хотел поговорить, а хотел вспомнить о «Великой октябрьской пролетарской революции», как ее называли в наше детство. Ведь уже давно отовсюду слышны речи, что де «октябрьская революция» – это элемент давно отжившей истории. Нет уже рабочего класса, нет пролетариата. И надо бы признаться честно, того пролетарского рабочего, который был мотором пролетарской революции, сегодня нет. И не только в России, нет его и в других европейских странах.

Теперь наемный рабочий это скорее менеджер сложного станка или даже группы станков, у него вполне достойная зарплата, он пользуется всеми благами общества потребления, покупает машины в кредит, берет ипотеки, ходит с семьей на концерты Стаса Михайлова, и мечтает, чтобы его дети стали капиталистами. Казалось бы, все! В современном обществе классовый конфликт исчерпан. Но обнаружилось, что он просто переместился из имущественной, производственной, сферы, в плоскость эстетических пристрастий.

Как это произошло? Об этом рассуждают экономист Михаил Делягин и философ Алексей Лотов, предрекая грядущую революционную ситуацию: в ближайшее время кризис управления только усугубится. «В результате повсеместного распространения компьютеров скоро все люди станут равными по доступу формальной логике. И тогда конкуренция из сферы логического мышления переместится в сферу нелогического, творческого. Способность к творчеству – врожденная, а это значит, что конкуренция станет более биологической, менее зависящей от образования. Творческие люди, как правило, психически неустойчивы, и управлять ими никто пока не умеет».

А что из этого следует, ну, помимо пугалок о психической неустойчивости? Я скажу – следует появление нового эстетического класса арт-пролетариата. О нем на самом деле давно говорят разнообразные умники, но мало кто его видел. А я  вот понял, что вижу его всякий раз, когда смотрюсь в зеркало. Мне, как и огромному количеству моих единомышленников, совершенно по барабану золотая ли лепнина в Большом театре и сколько на неё потратили денег; не волнуют личная жизнь Николая Баскова и концерты Стаса Михайлова... Меня интересуют совсем другие театры, другие люди, вообще иная эстетика. Эстетику современной буржуазии мы, мягко говоря, недолюбливаем. Это я как мягкий человек говорю, психически устойчивый. Но есть ведь и более радикальные арт-пролетарии, возьмем ту же арт-группу «Война». За день до открытия Большого театра на станции метро «Аэропорт» арт-группа открыла гастроли антиглобалистской девичьей панк-группы Pussy Rio. Если примерно перевести на русский, то получатся «Бунтующие письки». Вот он, пример новой эстетики арт-пролетариата, борющегося с буржуазной эстетикой неолиберализма! То, что это революционная акция подтвердили и силовики, попытавшиеся провести арест прямо на импровизированной концертной площадке сразу после концерта. Но артистки успели скрыться в подъехавшем составе метрополитена.

Почему я в заголовке цитирую слова советской песни «Нет у революции конца»? Потому что сегодня заводилами на революционной сцене стали именно отвязные девчонки, слов-то из песни не выкинешь: «Есть у революции начало, нет у революции конца». Правда, для активистов  арт-группы «Война» концерт закончился довольно жестко: Надя Толокно и Петя Верзилов шесть часов провели в отделении милиции, но уже на следующий день они давали интервью Никите Белоголовцеву на телеканале «Дождь». Так что, как говорил культурный герой моей молодости, «Все только начинается!», а значит с наступающим вас праздником – днем октябрьской/ноябрьской арт-революции!