Пару лет назад новостные агентства принесли печальную новость: у одного из знаменитейших британских фантастов, Терри Пратчетта, диагностирована болезнь Альцгеймера. Комментируя это сообщение, сам фантаст объявил миллионам своих поклонников, чтобы будет бороться с недугом и, пока есть возможность, продолжит писать – в первую очередь цикл о Плоском мире...

Родившийся в 1948 году, Пратчетт опубликовал свой первый рассказ в пятнадцатилетнем возрасте, а первый его роман («Страта») вышел, когда автору уже было за тридцать. Читателям хорошо известен его цикл о номах (маленьких человечках, живущих в универсальном магазине и пытающихся понять, кто они и какова их жизненная миссия) и о мальчике Джонни (простом школьнике, волею обстоятельств ввергнутом в невероятный круговорот событий), а также необычайно остроумная книга «Кот без дураков», содержащая несколько блестящих гипотез о братьях наших усатых-четвероногих.

И все-таки самые знаменитые его произведения, вошедшие в золотой фонд современной фантастики, посвящены уже упомянутой выше вселенной Плоского мира – невозможного с точки зрения современной науки и невероятно убедительного, если судить его по самым строгим законам высокой литературы. Силою писательского воображения материализована «звездная черепаха Великий А'Туин, чей панцирь покрыт коркой замерзшего метана, изрыт метеоритными кратерами и отшлифован астероидной пылью... Великий А'Туин, обладатель огромных, медлительных ласт и отполированного звездами щитка, медленно, с трудом плывущий сквозь галактическую ночь и несущий на себе всю тяжесть Диска».

Терри Пратчетт овеществил красивую космологическую гипотезу древних, создав цикл романов о мире-диске, который и впрямь покоится на четырех слонах и одной черепахе, причем обитатели этого мира очень неплохо себя чувствуют. Началом цикла послужили романы «Цвет волшебства» и «Легкая фантастика» (в русском переводе – «Безумная звезда»), а дальше одна книга следовала за другой уже в режиме non-stop.

Пратчетт – опытный мастер юмористической fantasy. Уже в трилогии о номах проявилась ироническая интонация писателя. Сохраняя внешнюю видимость вдумчивого, даже несколько тяжеловесного, рассказа о невероятных событиях в странном мире, автор «Цвета волшебства» и последующих романов цикла постоянно «проговаривается», вставляет современные словечки, намеренно путает реалии и нахальным образом смешивает серьезное и наукообразное с откровенно игровым и пародийным.

Чего стоят хотя бы древний «компьютер» друидов, составленный из сотен огромных каменных плит (при том, что пратчеттовские друиды изъясняются на языке современных программистов); или фигура шамкающего дряхлого Коэна-варвара, растерявшего зубы за девяносто лет боев и походов (издевка над популярнейшим серийным персонажем fantasy); или почти уэллсовская «волшебная лавка», чей бессмертный хозяин с библейской тоской в глазах обречен скитаться по Галактике, нигде не останавливаясь подолгу (какая уж тут, к черту, приличная торговля!); или чудесный фотоаппарат-«поляроид», внутри которого вместо сложной механики располагается маленький ворчливый демон с талантами рисовальщика (время от времени этот капризный персонаж выглядывает наружу с громкими жалобами на недостачу красок). Подобных примеров можно найти множество во всех вышеназванных книгах.

Терри Пратчетт прекрасно начитан и не хуже современных постмодернистов пользуется – причем, без вреда для сюжета – всеми литературными богатствами, накопленными человечеством.

Писатель не боится показаться кощунственным. К примеру, для англичанина нет более сакральной фигуры, чем Шекспир, и поэтому шекспировские темы в иронических fantasy Пратчетта особенно часты. В кульминационном эпизоде романа «Вещие сестрички» трудно не опознать слегка переделанную сцену «Мышеловки» из «Гамлета», причем волею случая настоящие ведьмы попадают на сцену вместо «макбетовской» массовки, Призрак вселяется в актера, а настоящий убийца выбирается из зрительного зала, дабы произнести собственный монолог. Даже вместо исполнителя роли Смерти на сцене дебютирует Смерть собственной персоной, азартно отодвинув настоящего исполнителя роли себя.

Кстати говоря, Смерть вообще – частый персонаж цикла «Плоский мир». В романе «Морт – ученик Смерти» это скелетообразное существо под черным капюшоном претендует на одну из главных ролей. Смерти скучно в своем амплуа и хочется предаваться обычным человеческим порокам: пьянству, азартным играм и общению с противоположным полом. На страницах романа о вещих сестричках Смерть тоже своевольничает: прямо на сцене забывает роль и едва не проваливается. Идея Пратчетта о том, что магия театра – особая и что она может перевесить «настоящее» колдовство, возможно, не чересчур оригинальна, но доказывается весело и с фантазией.

Автор помещает в координаты «Плоского мира» то кинематограф, то газету, то оперу, то египетские пирамиды, то големов, то вампиров, то драконов, а затем иронически описывает последствия для Плоского мира очередной внезапной напасти. Пратчетт жестоко издевается над жанровыми канонами и всякий раз, когда можно нарушить литературные законы и заповеди, писатель их нарушает. Так, в романе «Ведьмы за границей» ревизии подвергаются каноны волшебной сказки – от «Золушки» и «Красной Шапочки» до современных. Как и для создателей «Шрека», для Пратчетта не существует шаблонов: милые добрые красивые эльфы, любители петь и танцевать, в романе «Дамы и господа» превращаются в подлых, злобных созданий с явными садистскими наклонностями.

Конечно же, писатель выбирает своими мишенями не столько вампиров или эльфов, сколько стереотипы. Ехидным нападкам подвергаются политкорректность и популярные психоаналитические теории. Помимо всего прочего, Пратчетт сохраняет верность себе и своему излюбленному стилю. Он остается иронистом и романтиком одновременно. Иронический склад натуры не позволяет повествованию и в драматические моменты сделаться пафосным, а романтик не может разрешить книге остаться без хэппи-энда. Даже вампирам дадут шанс исправиться – но не в этой жизни, конечно.
С недавних пор к «Плоскому миру», наконец, стали присматриваться кинематографисты: уже вышли на экраны «Цвет волшебства», «Санта-Хрякус» и «Опочтарение», впереди – новые проекты. Успех романов Пратчетта во всем мире свидетельствует о том, что хороший писатель может стать популярным, даже если он не снижает художественной планки и не заискивает перед читателем. Оказывается, в мире полным-полно умных и веселых людей, которые с удовольствием покупают умные веселые книги...

Лев Гурский