Некоторое время я сомневалась, имею ли я право рассказывать о Тюмени, не будучи связанной ни с нефтью, ни с газом. В «первом городе Сибири», как мне всегда казалось, есть негласная кастовость: те, кто, как «А» и «Б», сидят на трубе и кормятся «кровью Земли»; и – все остальные.

Очень любопытно наблюдать за метаморфозами личности при внезапном переходе из одной касты в другую. Так моя институтская приятельница после того, как попала в секретариат «Тюменнефтегаза», вдруг стала гораздо медленнее моргать при разговоре и растягивать слова. А двоюродный дядя, став одним из менеджеров среднего звена в «ТНК-BP Сибирь», поздравляя нашу семью с Новым годом, вдруг подарил… продукты. Дорогую колбасу, ананас, бутылку шампанского и икру, завернув все это в подарочный пакет. Если раньше он регулярно спрашивал меня о планах на будущее и «перспективах», то теперь перестал. Зато регулярно напоминает о том, что после 27 лет по статистике женщине уже значительно сложнее выйти замуж, а мне уже 25…
В Тюмени проживает шестьсот тысяч человек, из них порядка двух тысяч – безработные. Всех моих знакомых земляков, как мне кажется, можно разделить условно на четыре группы: «карьеристы», «рабочие», «оппозиционеры занятости» и «искатели приключений».
«Карьеристы» стремятся рано или поздно связать свою жизнь с природными ресурсами, которыми богата сибирская земля. Другой вариант – управленческо-политическая стезя, но и она, ясное дело, имеет своей конечной целью именно это.

Настоящего карьериста видно с детства. Как правило, это дети, которым идет школьная форма. Сидит, как влитая. Но по-настоящему везучий тюменец рождается в «нефтегазовой» семье. В этой отрасли весьма ценится преемственность поколений. Может быть, именно поэтому мои родители, инженер и фармацевт, никогда не заговаривали ни со мной, ни с братом о том, чтобы покорять ТюмГНГУ (Тюменский государственный нефтегазовый университет). Они чувствовали, что мы там будем, скорее всего, нежеланными мауглями в стае волков.
«Рабочие» – это, по моему мнению, соль земли, настоящие сибиряки, с которыми можно перекопать тайгу, было бы желание. Они, сурово сдвинув брови, возьмутся за инструмент, и будут вкалывать от звонка до обеда, и от обеда до звонка.

Тяжело работать и гордиться этим – смысл жизни «рабочего». Такие люди с опаской относятся ко всему новому, к любым переменам, поэтому на удивление верны своему работодателю.

Моя мама к пенсионному возрасту поменяла место работы всего два раза, отец – три. Мне было около 14 лет, когда отца внезапно уволили в связи с сокращением штата предприятия. Он пришел домой со стеклянными глазами, молча выпил полстакана водки и ушел к себе в комнату, откуда не выходил сутки. По прошествии этой короткой депрессии, он приступил к поиску работы, но своеобразно – попросив маму взять больничный и сесть на телефон.

Папе было безумно стыдно искать работу. Хотя его вины в увольнении не было никакой, он считал, что мужику в его возрасте оказаться без работы позорно. Мама покорно выполняла обязанности папиного секретаря, пока он не взял себя в руки. Думаю, мои родители, будучи настоящими сибирскими «рабочими», были бы счастливы получить пожизненное распределение.

Конечно, они дети своего времени, но я знаю и сверстников – «рабочих». Особенно их много среди девушек. Современных «рабочих» я узнаю по ключевому набору слов: «добросовестность», «лояльность», «социальные гарантии», «команда» (последний код пришел на смену «коллективу»).

«Оппозиционеры занятости» для меня – это многочисленные любители «подработок», «халтурок», «шабашки», коих тоже хватает. Это далеко не всегда бездельники, просто в этих людях проявляется другая сторона сибирского характера – крайнее свободолюбие. Не иметь расписания и начальника – вот повод для гордости, ну, а сумма заработка не так важна, ведь сто друзей всегда выручат.

Так наш сосед по лестничной клетке держит гараж где-то на окраине города, что-то кому-то ремонтирует, что-то как-то перепродает, пропадая целыми днями. Его жена вяжет на дому преимущественно детские вещи. Сын учится в вузе и подрабатывает массажистом также на дому. Гармоничная семья «оппозиционеров занятости», которые неплохо живут без всяких трудовых книжек. Мама недавно принесла сплетню, что они якобы даже получают пособие по безработице, но я не хочу в это верить, поскольку тогда разрушится в моем сознании светлый образ независимого сибиряка-добытчика.

Впрочем, помимо светлого образа есть у меня для вас и контрастный: поэт Пеша, которого часто можно встретить на Пешбульваре. Других занятий, кроме прогулок по городу, у него вроде бы нет, а кормится он преимущественно конфетами с Текутьевского кладбища. Но в биографии Пеши есть темное для него пятно: живет он с мамой, так что кладбищенские конфеты, полагаю, выступают разве что в роли десерта…

К «искателям приключений» я отношу тех, кому важна не зарплата, не карьера, не социальные гарантии, а возможность жить увлекательной и, по возможности, не слишком трудной жизнью.

На втором курсе исторического факультета ТюмГУ среди некоторых моих однокашников проходило своеобразное соревнование: кто обзаведется самой необычной работой на лето. Не могу обещать того, что ребята были кристально честны, но один из них якобы получил гонорар в художественной школе за работу натурщиком; другой был санитаром в морге; третий благодаря самоучителю стал хиромантом; и кто-то даже позолотил ему ручку; четвертый записался литературным негром в какое-то издательство…

Вы скажете, что это детство. Возможно, не буду спорить. Но именно такой путь я выбрала для себя уже довольно давно. Где-то с двадцати лет я решила, что буду менять место службы раз в два года, никак не реже; что буду каждый год спрашивать себя, чему я научилась, чему удивилась, и что мне больше всего понравилось.

Конечно, эта концепция сформировалась у меня отнюдь не под влиянием однокурсников или, как вы могли предположить, какого-то конкретного человека, к которому я воспылала чувствами. Нет, все началось прозаично – от противного. От весьма противного опыта, который я приобрела на моей первой работе.

Поскольку я училась на вечернем отделении и могла трудиться почти полный рабочий день, меня взяли офис-менеджером в одно довольно-таки крупное кадровое агентство. Не скрою, что помогли мамины связи – ее близкая подруга числится там на одной из ключевых должностей.

Вообще в вопросах трудоустройства в Тюмени принято полагаться, прежде всего, на родственников и знакомых. Это стало для меня еще более очевидным, когда я приступила к одной из своих обязанностей – стала отвечать на телефонные звонки.

Минимум раз в день я сталкивалась с повторением моей семейной истории: звонила какая-нибудь женщина и выспрашивала частности об открытой нами вакансии, предназначенной для мужчины. В процессе общения выяснялось, что у нее без работы сидит муж, отец, сын или брат. Но не стоит делать вывод, что в Тюмени просто бесхарактерные и ленивые мужчины, дело не в этом. Мои собеседницы всячески старались намекать на активную жизненную позицию своих подопечных: «я звоню по списку объявлений, который он составил», «он сейчас очень занят на временном проекте», и даже «он сейчас в отъезде, отправился на профессиональную конференцию».

Обратная ситуация, когда мужчина выступал в качестве представителя женщины, встретилась мне лишь однажды: отец (видимо, пенсионер) помогал дочери, страдающей сильным заиканием. Он хотел, чтобы этот факт как можно дольше не открывался потенциальным работодателям (девушка искала себе место личного помощника и переводчика).

Надо сказать, это серьезный повод хитрить. Дело в том, что у нас в городе работодатели весьма щепетильно относятся к физическим данным работника. Это не могло не броситься мне в глаза после того, как я лично набрала несколько сотен текстов объявлений об открытии вакансии.

Во-первых, возраст. Нижняя граница для специалиста – 25 лет, верхняя – 35-45. Где набираться опыта выпускникам и где получать пенсию лицам средних лет – непонятно. Я не удивлялась и тому, что многие соискатели скрывали свой возраст. За полтора года моей работы в кадровом агентстве не раз выяснялось на стадии проверки документов соискателя, что блестяще прошедший собеседование кандидат омолодил себя на пяток лет или, напротив, состарил. И ни разу на моей памяти это ему не простили.

Опыт, талант, желание работать – это все, как оказалось, не так важно, как «годовые кольца». Можно предположить, что соискателям отказывали потому, что они с самого начала решились на обман, но кто этот обман провоцирует? Кадровики и работодатели!

Впрочем, требования к возрасту – это еще более-менее привычно, и мало кого удивит. Выяснилось, что работодатели крайне негативно относятся к соискателям с лишним весом. Требование «стройный», «не толстый», естественно, в вакансию не добавишь. Выкручиваются с помощью формулировки «презентабельная внешность».

Иногда у меня складывалось впечатление: была бы воля – про эту внешность писали бы в каждой вакансии независимо от профиля. Наблюдая поток кандидатов, которые к нам приходили, я могла почти всегда заранее сказать, что собеседование дамы, которая весит за сто килограммов (или столь же весомого господина), будет весьма коротким. Кто знает, может быть, это я попала в кадровое агентство бьюти-фашистов? Однако скорость трудоустройства моих внешне привлекательных знакомых всегда была значительно выше, чем у тех, кто не может похвастаться ростом, стройностью и симметрией черт лица.
Вероятно и тот факт, что я числюсь в картотеке местного модельного агентства, поспособствовал тому, что мне при трудоустройстве простили отсутствие опыта работы и юный возраст (вкупе с протекцией маминой подруги, о которой я писала выше).

Есть у местных работодателей и другие пожелания, которые могут отпугнуть непривычных к такому подходу соискателей. Например, очень часто сотрудника хотят получить вместе с «приданым»: собственной оргтехникой, возможностью выхода в Интернет, автомобилем, фотоаппаратом, сценическими костюмами… В общем, в идеале работодатель хотел бы получить и сотрудника, и рабочее место одновременно.

Весьма часто встречается и указание на то, что идеальному кандидату следует проживать в определенном районе города. И, кстати, это далеко не всегда тот район, в котором находится офис. С чем это связано – непонятно. Но если выстроить в логическую цепочку такие требования, как «до 25 лет», «женщина», «презентабельная внешность», то можно предположить, что в указанном районе обретается руководитель компании или снимает какое-то помещение…

Средняя зарплата в Тюмени на сегодняшний день – порядка 22 000 рублей. Можно ли жить на эти деньги? Выжить – наверное, да, но энтузиазма трудящимся это не прибавляет. Получая 19 000 рублей в месяц на первой работе, я довольно быстро начала подрабатывать, причем прямо на рабочем месте.

Однажды, видимо, в процессе планового обыска моего стола (надеюсь, что это не еще одна черта к портрету тюменского работодателя, и так поступают не везде), кто-то обнаружил комиксы… скажем так, «эротического» содержания, которые я рисовала для одного тематического сайта, когда удавалось выкроить свободные полчасика-часок. Конечно, я пыталась доказать, что на производительность моего труда это «хобби» никак не влияет (и это действительно было так), но все же меня настоятельно попросили немедленно написать заявление по собственному желанию.

К тому моменту мне уже обрыдло все, что связано с поиском работы и офисами, поэтому, если я и переживала, то недолго. Героями следующих нескольких комиксов, посвященных любителям боли и унижения, я сделала моих экс-начальников. Пусть они об этом и не знают, но на душе как-то сразу стало легче.

С тех пор прошло порядка пяти лет. Я продолжаю рисовать, но успела также поработать танцовщицей go-go в нескольких клубах, тренером по аэробике в одном заштатном спортивном зале, интервьюером на соцопросах, вожатой в детском оздоровительном лагере на Черном море и внештатным корреспондентом двух местных изданий.

Есть ли у меня профессиональная мечта, представление о том, чего же я все-таки хочу? Честно говоря, хотелось бы стать хозяйкой – ресторанчика ли, клуба, какого-то салона… Я представляю себе место, куда люди приходят отдыхать и расслабляться, как к себе домой. В том, чтобы быть домохозяйкой, я тоже вижу массу плюсов. У настоящей сибирячки работа вряд ли будет на первом месте. Все чаще я мечтаю о семье и детях. Или это слова дяди на меня так повлияли?..

Анастасия Соловьева