Известный сатирик, драматург, публицист и общественный деятель Виктор Шендерович сейчас менее заметен, чем был во времена телепрограмм «Куклы» и «Итого». Однако его способность говорить остроумно и смело о том, что происходит вокруг,  по-прежнему остается очень востребованной. О том, как развивается чувство юмора, как вести себя начинающему автору и о даре безработицы – в этом интервью.

– Возможно, кто-то считает, что ваш «звездный час» закончился в девяностые или в начале двухтысячных, когда сначала закрыли «Куклы», а потом исчез весь канал НТВ старого формата, где вы были одной из самых узнаваемых фигур. Как вы переживали состояние затишья, если оно было, что это вам дало? Каково вам было стать временно безработным?

– Знаете, быть безработным – это замечательное состояние. Его можно рассматривать как то, что ты не нужен, а можно как то, что ты теперь свободен от обязательств. Когда разогнали НТВ, я просыпался утром – и впервые за много лет мне не нужно было выдавать на гора две телевизионные программы за неделю, я мог немного выдохнуть, посмотреть свои черновики и решить, куда я дальше хочу плыть. Писать я стал гораздо больше. В моей последней книжке драматургии есть строчки благодарности лично Владимиру Путину за крах НТВ, за то, что он подарил мне свободное время.

– Кстати, о Владимире Путине. В вашей новой книге «Текущий момент» есть пьеса «Петрушка», прототипом главного героя которой вроде бы является президент. Какие его черты вы подчеркнули в этой пьесе?

– «Петрушка» – это клоунада для драматического театра, написанная в 2007-м году. Действительно, прототип главного героя очевиден. Но знаете, пьеса – это не психиатрическое исследование и не сведение счетов. Более, нежели черты характера, меня интересовала парадоксальная ситуация – человек просыпается и обнаруживает себя президентом Российской Федерации, что очень близко к тому, что было на самом деле. По поводу конкретно персонажа: я написал в предисловии, что он получился несколько теплее и объемнее прототипа. Я довольно невысокого мнения о прототипе, а персонаж мне не интересно делать столь же плоским. Вспомним, как притягательны злодеи у Шекспира: Шейлок и Макбет вызывают и отвращение, и жалость, и симпатию, и массу других чувств. До Шекспира нам, конечно, далеко, но нужно стремиться к объему.

– Седьмой год был довольно давно. Ни один театр не заинтересовался пьесой?

– Она, безусловно, будет поставлена, но, видимо, не при прототипе. В 2007-м году я начал показывать эту пьесу разным московским режиссерам и добился довольно сильной реакции – мне никто не перезвонил по этому поводу. Все ушли в подполье, не вышли на связь, как будто я предложил положить мешок тротила на пути следования президентского кортежа. А я всего лишь принес пьесу. Один замечательный режиссер, уже пожилой человек, все-таки позвонил мне и сказал: «Виктор, я не могу на это пойти, у меня семья».

– Как вы считаете, чувство юмора приносит успех в карьере, счастье в дружбе и любви, или же это такой же опасный талант, как и красота, про которую говорят «не родись красивой»?..

– «Тот, кто животик надрывает, рискует меньше, может быть – от смеха чаще умирает тот, кто осмелится шутить». Нет, чувство юмора, конечно же, спасительное чувство. Более того, тяжелое отсутствие чувства юмора делает человека опасным. С таким просто нельзя оставлять детей. Отсутствие чувства юмора – это нехватка мудрости, нехватка иронии,  нехватка каких-то базовых человеческих качеств. В детстве моя первая учительница так ответила моей маме, которая пришла предупредить ее о моем темпераменте: «Инночка, я только дураков боюсь, а больше никого». И я вот тоже почти никого не боюсь, кроме людей без чувства юмора. Такой человек может ударить там, где надо рассмеяться.

– До какой степени чувство юмора – дар? Или его можно развить?

– Безусловно, до какой-то степени это дар. Но мне совершенно ясно, что это и развивается тоже, главным образом – родителями. Мне страшно повезло с папой и мамой, с родительскими застольями, где царили шутки, ирония, подтрунивание, основанное, прежде всего на великолепном знании литературы. Этот дух радости и веселья витал над столом, и самым тяжелым наказанием для меня было то, когда меня отправляли спать. Потом меня воспитывала родительская библиотека, классика иронической литературы, прочитанная в самом нежном возрасте. А в 15 лет я получил первый сборник Станислава Ежи Леца «Непричесанные мысли» – я открыл книгу и ахнул. И до сих пор Ежи Лец – один из недосягаемых ориентиров в стремлении сказать глубоко, и не растекаясь мыслью по древу. Как он писал: «давайте выражаться кратко, чтобы закончить в той же исторической эпохе». Ну и, конечно же, русская литература – это грандиозный учитель, это беспрецедентная литература в плане оттенков юмора и его высоты. Возможно, в этом есть момент сублимации, потому что в России никогда не было права, не было закона, парламента, свободы. Зачем Гоголь в Люксембурге? Зачем там нужен Салтыков-Щедрин?

– Кажется, что сегодня юмор очень и очень востребован. Действительно ли сейчас начинающему сатирику, юмористу проще пробиться?

– Вы знаете, пробиться – не то слово. Если есть божий дар, то возможностей для его реализации сейчас больше, чем тогда, когда я начинал, хотя бы потому, что не было Интернета. Сегодня можно проявить себя в сети, а дальше начинающим либо заинтересуются, либо нет. Вообще мне кажется, что не нужно прорываться. Когда идет постановка задачи на прорыв, то это, как правило, не дает качества. Я не думаю, что Булгаков, Жванецкий или Горин прорывались. Они писали. У них, как замечал Жванецкий, «свиристело и произрастало», и, поскольку произрастало качественно, это скоро стало востребовано без всякого Интернета – и самиздат, и пленки…

– А к вам приходят молодые сатирики, драматурги, просят доброго пути?

– Мне иногда присылают тексты. Качественных – почти нет. Это нормально. Нормальная графомания. Хорошо, когда этим болеют в юном возрасте – лечится. Раз попробовал, два, а потом приходит понимание, что чего-то мне Бог не дал для прыжка в высоту, буду пробовать другой вид спорта. Но иногда появляются способные люди, что, безусловно, радует.

Подготовил Ян Муравьев-Апостол (материал основан на встрече с читателями в «Московском доме книги»)