Муравьев-Апостол Ян

Муравьев-Апостол Ян

Со временем одни профессии устаревают и на смену им приходят другие. Из этого материала вы узнаете о нескольких способах найти приключения на свою трудовую книжку. Стоит захотеть – и вы сможете похвастаться знакомым тем, что зарабатываете весьма необычным способом.

1. Домашний персонал: слушатель или компаньон

Что делает: выслушивает заказчика. Иногда – всех членов его семьи по очереди, играя роль «громоотвода» при малейших признаках стресса у кого-либо из них.
Требования: мужчина или женщина средних лет с высшим или незаконченным высшим образованием (желательно гуманитарным) без вредных привычек. Самое главное – быть располагающим к себе, бесконечно терпеливым и бесконфликтным. Предпочтение отдается одиноким кандидатам, поскольку они не будут разрываться между собственными родными и семьей заказчика.
Оплата: от 30 до 50 тысяч рублей. Сумма зачастую зависит от того, сколько при прочих равных заказчик заплатил бы профессиональному психотерапевту. Богатые тоже экономят.
Как искать такую работу: Через крупные агентства по подбору домашнего персонала.

Виктор, 47 лет, компаньон со стажем 1,5 года: «Это весьма непростое занятие, но мне нравится, поскольку мой заказчик мне симпатичен, я жалею его, представляю, как его выматывает наш нелегкий российский бизнес. Иногда мне приходится исполнять роль какого-нибудь партнера, на которого заказчику давно хотелось наорать. Сначала я внутренне кипел, а потом привык. Думаю, для слушателя главное – доброта и сочувствие».

2. Маркетинг: промо-покупатель

Что делает: занимается продвижением товара собственным примером: нахваливает товар при потенциальных покупателях, с тревогой в голосе интересуется, не кончился ли тот или иной продукт; громко спрашивает, где найти определенную полку – в общем, имитирует «сарафанное радио».
Требования: Самое главное – артистизм, способность привлечь к себе внимание. Остальные требования зависят от товара. Продукты питания продвигают типичные домохозяйки, косметику – эффектные девушки или женщины и т.д.
Оплата: Час работы промо-покупателя стоит от 100 до 600 рублей в зависимости от его опыта и особенностей товара. Как правило, работать приходится сразу с несколькими единицами рекламируемого продукта и на нескольких географически близких точках.
Как искать такую работу: В открытом доступе объявления редко встречаются, но практически каждый мерчендайзер крупной торговой или рекламной компании сможет вас направить по нужному адресу или телефону, если вы захотите стать промо-покупателем.

Елена, 20 лет, промо-покупатель, работает три месяца: «Поскольку я учусь на дневном отделении, восьмичасовая офисная работане для меня. Поэтому быть промо-покупателем – идеальный вариант. Я высокая, интересно выгляжу, люблю общаться с людьми. Заработать удается где-то 25 000 в месяц. Это немного, но мне пока хватает». 

3. Медицина и здравоохранение, интернет-маркетинг: испытатель диет.

Что делает: Наверняка вы постоянно натыкаетесь на ссылки всевозможных конструкторов диет в Сети. Некоторые из них – просто «липа», а некоторые все-таки стараются в обмен на дорогую смс-ку предложить реальный способ сбросить лишний вес.
Испытатель диет под присмотром врача определенное количество времени питается строго по плану, предложенному автором диеты. По результатам его фотографируют для классического «до» и «после» и пишут вдохновляющую историю избавления от последствий переедания.
Требования: Только одно – наличие лишнего веса от 5 кг.
Оплата: От 100 до 400 рублей за 1 день диеты. Обычно все диеты довольно-таки длительные – порядка 20-30 дней.
Как искать такую работу: Большинство сайтов, предлагающих конструкторы диет, предоставляют e-mail для связи. Вы можете написать письмо о желании испытать диету. Другой вариант – связаться с редакцией любого специализированного журнала о похудении и здоровом образе жизни. Как правило, там знают, куда следует обращаться.

Юлия, 35 лет, испытывала диеты в течение четырех месяцев: «Я давно хотела похудеть килограмм на 25, но не было стимула. А тут – трудовой договор, общение с врачом, да и диетическое питание мне оплачивают. Результат: похудела на 16 кг и заработала 11 000 рублей. Неплохая прибавка к моей небольшой зарплате преподавателя».

Ян Муравьев-Апостол

Муравьев-Апостол Ян

«Анатолий Вассерман никогда не прогуливал школу. Школа прогуливала Анатолия Вассермана». Или такое: «Анатолию Вассерману не нужен Интернет. У него есть память»... В общем, Анатолий Вассерман настолько умен и эрудирован, что это даже смешно. Можно сказать, что Анатолий уже стал персонажем сетевого фольклора вроде Медведа или Упячки. Однако, когда у iworker.ru появилась возможность задать знаменитому интеллектуалу, журналисту и политическому консультанту  несколько вопросов, мы решили быть настолько серьезными, насколько это возможно. 

– Анатолий, сейчас много говорят и пишут о второй волне экономического кризиса. В чем причина всех этих неприятных для нашей жизни явлений последних лет и, главное, как с ними справиться?

– Причина в том, что США уже несколько десятилетий подряд потребляют значительно больше, чем производят. Само по себе это было бы и не страшно, в конце концов, мир может себе позволить прокормить 300 млн нахлебников, но проблема в том, что для обеспечения этого избыточного потребления они использовали множество средств, перекашивающих всю структуру мирового хозяйства в целом. В частности именно из-за их избыточного потребления в мире накопилось несметное множество денег, не обеспеченных никакими реальными ценностями, товарами или услугами, действительно кем-то востребованными, и теперь эти деньги уже не зависимо от желания американских или иных властей давят на всю экономику. Чем это закончится… Идеальным был бы вариант отсечения США или всей североамериканской зоны свободной торговли от остального мира, чтобы они восстановили у себя все рабочие места, выведенные из страны за последнюю четверть века, и не пытались бы конкурировать со всем остальным миром, а жили, исходя из собственных возможностей. Тем более, что возможности эти достаточно велики. В конце концов, американцы достаточно долго демонстрировали, что умеют очень хорошо работать и придумывать массу полезных новинок. Неплохо было бы им вспомнить эти навыки.

– Как вы оцениваете расклад политических сил накануне выборов 4 декабря, и за кого рекомендуете голосовать?

– Лично я рекомендовал бы – в зависимости от ваших собственных убеждений – голосовать за «Справедливую Россию» или «Правое дело». Именно у этих двух партий сейчас наиболее внятно сформулированы программы, от которых можно хоть как-то отталкиваться в политической деятельности не только им самим, но и другим депутатам. У других партий программа более расплывчатая или вовсе, по сути, отсутствует. Что же касается расклада сил в целом, то можно не сомневаться, что в следующей думе уже не будет конституционного большинства у «Единой России». Вероятнее всего, заметно усилится блок коммунистов и «Справедливой  России», потому что в кризисных обстоятельствах общество всегда заметно левеет. Но поскольку наша конституция выстроена так, что последнее слово всегда остается не за законодательной властью, а за исполнительной, какие-то существенные изменения в нашей политике произойдут только после президентских выборов.

– Можете ли вы предположить, какая идея (национальная или наднациональная) сможет объединить наше довольно-таки разрозненное общество?  

– Лично я полагаю, что объединяться нам придется, как это ни смешно звучит, вокруг идеи социализма. Дело в том, что по моим расчетам, опубликованным в июне, к концу нынешнего десятилетия развитие информационных технологий приведет к тому, что централизованное управление экономикой станет по всем без исключения показателям выгоднее децентрализованной, и план станет полезнее рынка. В преддверии столь радикального изменения экономической обстановки следует уже сейчас готовиться к этому и восстанавливать те навыки сотрудничества и взаимодействия, которые мы утратили на протяжении последней четверти века.

– Часто ли вам приходилось сталкиваться с тем, что начальник глупее вас? Что бы вы посоветовали тем, кто страдает от этого?

– Должен сказать, что я сам никогда не сталкивался с ситуацией, когда мне приходилось подчиняться глупому начальнику. В тех случаях, когда начальник был глупее меня, дело всегда устраивалось так, что я занимался своей деятельностью, независимо от руководства, потому что я был программистом много лет, в том числе 15 лет системным программистом, и половину времени надо мной, по сути, не было прямого начальника. То есть в лаборатории, где я работал, заведующий лабораторией занимался другими вопросами, а программным хозяйством руководил непосредственно я. Ну, а в тех случаях, когда надо мной был начальник, действительно занимающийся теми же вопросами, что и я, так уж мне везло, что начальник был достаточно умен, и мы с ним не спорили.

– В интернете очень много шуток про вас. Как вы к этому относитесь?

– Еще в детстве я прочел, что среди английских политиков считается очень престижным коллекционировать карикатуры на себя. Вот я проникся этой идеей и отношусь к шуткам обо мне примерно так же, как эти политики. Я  считаю, что эти шутки показывают то, что меня знают и мной интересуются.

Ян Муравьев-Апостол (материал подготовлен на основе встречи Анатолия Вассермана с читателями в Московском доме книги).

Муравьев-Апостол Ян

Абсолютный лидер профессии, создатель особого канона на отечественном телевидении – вот лишь пара неофициальных, но заслуженных «титулов» Леонида Парфенова, который на днях представил пятый том своей энциклопедии «Намедни. Наша эра. 2001-2005». Нам удалось задать ему несколько вопросов – как об этой книге, так и просто о наболевшем.

– Какие «события, люди, явления» из пятого тома вашей книги вы считаете самыми значимыми?

– Знаете, у меня нет к ним такого отношения, что вот это мое любимое, а вот это – нет. В принципе, есть такое внутреннее жаргонное определение – «гиперфеномен». И мы пользуемся им при верстке – для «гиперфеномена» используем большую фотографию и разворот. Так мы верстали материалы про войну в Ираке, «Норд-Ост», Беслан. Но назвать эти события любимыми у меня язык не повернется.

Собственно говоря, моя необъективность заключается в том, что я что-то выделяю больше, что-то меньше. Я стараюсь таким образом подчеркнуть события, которые надолго сохраняют свое воздействие и влияние на реальность. Например, главка «Силовики». Или «Офисный планктон». Или, скажем, «Дело ЮКОСА» – понятно, что это сериал. Или рассказ о лабрадоре Конни, которая когда-то была вторым политическим лицом страны… Но не то, чтобы мне это нравится. Мне важно, чтобы это понравилось вам, чтобы это стало нашим совместным припоминанием. Чтобы вы, перелистывая, вспоминали и думали – «да, вот это важно, это происходило с нами». Конечно, это доставляет мне определенное профессиональное удовольствие, но если бы это не читали, я бы ни за что это делать не стал. Никаких проблем с самовыражением – вроде «не могу молчать» – у меня нет.

– Что вы уже сейчас можете сказать о будущем шестом томе «Намедни»?

– Шестой том будет, наверное, с шестого по десятый год, чтобы складно было. Выйдет книга, очевидно, через год. У меня где-то полтора фильма в год выходит, и полтора тома. В среднем. На обложке, наверное, будет что-нибудь на букву «i», либо наладонник, либо какая-нибудь планшетка. Важно, чтобы это был коммуникатор, соответствующий эпохе, как плазменный жидкокристаллический телевизор с обложки пятого тома соответствует эпохе начала двухтысячных.

– Как долго вы собираетесь продолжать эту серию?

– Знаете, я так далеко не загадываю. Теоретически можно выпускать один том в пять лет. Главное, чтобы это было кому-то интересно…

– Вы открываете широкой аудитории забытые русские имена, как, например, изобретателя Владимира Зворыкина в своем документальном фильме «Зворыкин-Муромец». Ждут ли нас какие-то новые открытия от Леонида Парфенова?

– Вы знаете, по-разному бывает. Для кого-то Зворыкин совсем не открытие. Я буду сейчас делать большой фильм о русских западниках через призму изобразительного искусства. Вообще фильм будет посвящен столетию Пушкинского музея, но тема шире, и мы в основном рассказываем про Щукина и Морозова – про то, как русские купцы первыми поняли современное искусство, и за определенный период времени в России появилась самая богатая художественная коллекция. Кто-то это сочтет открытием, кто-то нет.

Коль скоро вы спросили про Зворыкина, то метод съемок в новом фильме будет примерно тот же. Это так называемая документальная драма, когда о героях, в общем, мало осталось свидетельств, они не запечатлены на кинохрониках, и важно воссоздать их в виде игровых реконструкций на документальной основе.

– Будет ли продолжаться передача «Какие наши годы»?

– Да, это делается в виде «сезонов», когда штук пять выпусков записывают, а потом они подряд выходят. Вообще передача считается разовым шоу, а не цикловой программой.

– У вас очень много подражателей на нашем телевидении. Наверняка вам предлагали заняться и преподавательской работой. Как вы к этому относитесь? Возможно, кто-то из молодых журналистов сможет напрямую перенимать ваш опыт?

– Преподавать нужно уметь и хотеть. У меня другие интересы. Более того, я считаю, что профессиональному человеку, чтобы чему-то научиться, достаточно внимательно смотреть мои программы и фильмы. Если уж есть такое желание. Что касается подражателей, то да, меня часто об этом спрашивают, но, если честно, я сам подобного не вижу.

– Изменилась ли как-то ваша жизнь после премии Листьева?

– Глупо кокетничать и говорить, что мне не важны премии. Собственно, я даже не знаю, за что именно мне её вручили. Кстати, в свое время сериал «Намедни», который был столько раз показан, даже в номинацию не попал. Как и «Старые песни о главном». А это проекты, которые имели наиболее массовый успех из тех, что я делал. Я сейчас говорю о премии «ТЭФИ», которая раньше была очень престижной, а сейчас находится в таком полукоматозном состоянии.

– Как вам кажется, повлияла ли на профессиональное сообщество ваша знаменитая речь на вручении премии?

– Ваш вопрос – уже ответ. Если бы повлияла и что-нибудь изменилось, вы бы об этом не спрашивали. Откровенно говоря, у меня не было задачи на кого-то влиять.

– В прологе к своей книге вы пишите, что сейчас для журналистики неподходящее время. А какие условия должны измениться, чтобы такое время настало?

– Условие одно – должна быть востребованность качественной журналистики аудиторией. Только кажется, что журналистика зависит от журналистов. Вовсе нет – журналистика зависит от аудитории. У нас крохотные тиражи качественной прессы. У нас абсолютные тиражи подобной прессы ниже, чем в Польше. Во Франции три такие газеты, как «Коммерсант», в Англии – четыре. Я не думаю, что наша журналистика конца восьмидесятых-начала девяностых была существенно лучше, чем сегодняшняя журналистика того же «Коммерсанта», но была потребность общества.

– Согласны ли вы с тем, что пока Россия зарабатывает на ресурсах, будет не особо востребован профессионализм в самых разных областях?

– Ни одно правило не бывает абсолютным. Да, такая проблема, конечно, есть. Но это не абсолютное правило, и какое-то количество профессионализма востребовано. Хотя, конечно, когда баррель дорогой, можно любые проблемы заливать нефтедолларами. Но это очень зыбкое благополучие. На этом поскользнулся, собственно, Советский Союз, потому что все семидесятые годы нефть была дорогой, и этим была продлена сравнительная стабильность брежневского режима. А потом в 86-м году цена упала и…последствия мы знаем.

– Сейчас самая актуальная тема – прошедшие выборы в думу. Ходили ли вы голосовать?

– Нет, не ходил, я не смог себя уговорить на меньшее из зол. Лично знаю всех лидеров представленных партий. Никакого желания отдать им свой голос у меня не было. Хотя, наверное, это неправильно. Но, может быть, тот, за кого я хотел бы проголосовать, не смог зарегистрироваться. Сначала делаем все, чтобы политический процесс в стране замер, а потом…Почему вы меня гоните в ресторан, где мне не нравится меню?

– Как вы относитесь к многочисленным выступлениям против прошедших выборов, которые сейчас проходят по России?

– Вообще-то я считаю, что поздно проснулись, нужно было раньше все это начать. Плохо, конечно, что в принципе засыпали, нужно бы пораньше, но лучше поздно, чем никогда. В обществе назрел явный запрос на перемены. Слава Богу, это произошло до того, как навернулся баррель. Есть ощущение застоя, есть ощущение необходимости какого-то движения вперед. Подталкивать к этому, конечно, бессмысленно. Никого нельзя осчастливить насильно. Говорить: «Вася, проснись, ты недостойно живешь, посмотри, что происходит» – ну это не дело, конечно.

– Как вы относитесь к мнению, все эти выступления  - это очередная попытка экспорта цветной революции?..

– Чушь собачья! Перестаньте, ну как… Вы человек, книжки читающий, что же чушь повторять?! «Это все придумал Черчилль в восемнадцатом году», ага. Просто унизительная глупость какая-то! За какое чмо нужно считать собственный народ, чтобы допустить, что это все по указке Хиллари Клинтон?! Это просто… фантастическая способность к терпению прямых оскорблений. Позволять себе в христианской европейской стране такое говорить населению!.. И не слышать ничего в ответ…

– Хорошо, а как вы думаете, к чему это может привести?

– Это зависит от людей. Если они покричат «не забудем, не простим!» с пятого по десятое, а потом уйдут на новогодние каникулы, то тогда не будет никаких последствий. Бессмысленно это прогнозировать. Вы так задаете вопрос, как будто это спускается сверху. У меня нет никакого мнения, нужно сначала посмотреть, насколько это долгоиграющие настроения. То, что мы видели – да, свидетельствует об изменениях. Но мы знаем прекрасно, как у нас все быстро забывалось. Я думаю, что 21 августа 1991 года никто не предполагал такой ситуации, как сейчас, спустя 20 лет. Всем казалось, что впереди нас ждут хрустальные замки и какая-то новая, честная страна, которая будет давать нам повод гордиться собой каждую секунду. Но так не получилось. Мечтания в России часто заканчиваются ничем. А причина тому – наша фатальная национальная неспособность к самоорганизации, к самодисциплине, к требовательности к себе и планомерной работе на благо собственной цивилизации. И элиты, конечно, слабые, но и население с них ничего не спрашивает.

Ян Муравьев-Апостолл (материал подготовлен на основе встречи Леонида Парфенова с читателями в ТД «Молодая Гвардия»)

Муравьев-Апостол Ян

Звезда «Эха Москвы», журналист, режиссер и писатель Матвей Ганапольский недавно представил на суд читателей второе издание своего пособия для начинающих и продолжающих коллег под новым, скромным, названием «Самый лучший учебник журналистики». Мы поговорили с Матвеем Юрьевичем об общении, карьере и управлении, а также о том, как стать таким же уверенным и пробивным, как он.

– В вашей книге «Самый лучший учебник журналистики» есть интервью с десятью известными главными редакторами, в которых рассказывается, как они добились такого положения. Можно ли вычленить из этих текстов какие-то универсальные рецепты карьерного роста не только для журналистики, но и для других областей?

– Я выяснил интересную вещь благодаря этим интервью – судьба у этих главных редакторов самая разная, но есть и кое-что общее: в силу то ли везения, то ли божественного провидения, когда нужно было оказаться в нужном месте в нужное время, они оказывались именно там и именно тогда, когда требовалось.

Например, Виталий Коротич – человек, с которого начался гремевший на всю страну перестроечный «Огонек», до того, как стать главредом этого журнала, работал у себя на родине, на Украине, в журнале-аналоге «Иностранной литературы». Как-то ему позвонили из ЦК Украины и сказали, что Александр Николаевич Яковлев интересуется, кто может возглавить журнал в Москве. Когда Которич, немного обалдев, спросил, почему вдруг такого человека ищут в Киеве, ему сказали: потому что в Москве все одним лыком шиты, нужен независимый специалист.

Интересна история Константина Ремчукова, владельца и главного редактора «Независимой газеты» – это, как известно, кучерявенький дяденька, который часто говорит разные умные вещи, в том числе и на «Эхе Москвы». Когда я задал ему вопрос «откуда вы?», то у меня глаза на лоб полезли – человек окончил переводческий факультет, потом преподавал в США, работал в Японии, изучал бизнес по-японски, а потом ему захотелось иметь свою газету. И теперь у него своя газета, и кудри его вылезают, потому что руководить газетой – непростое дело.

Когда мы думаем, что к успеху приводит строго определенный путь, мы ошибаемся. Да, из американских фильмов мы узнаем, что если ты учишься в Гарварде, то шефы разных крутых фирм сами будут тебя находить. Возможно, там так и происходит, а у нас… черт знает как, по большому счету. Всегда по-разному. И, конечно, это касается не только журналистики.

– Один из вопросов в ваших интервью был посвящен стилям руководства этих главных редакторов. Узнали ли вы что-то новое из ответов ваших визави?  Какие подходы к управлению людьми и проектами сейчас особенно эффективны?

– Любой человек, который был хоть на копейку начальником, знает, что руководить довольно сложно. Оказалось, что все эти редакторы очень по-разному руководят. Например, Виктор Лошак, который сейчас рулит «Огоньком» предпочитает довольно жесткую манеру, у него в издании своеобразная «путинская вертикаль». То, что рассказал молодой Филипп Дзядко, главный редактор потрясающего журнала «Большой Город», меня вообще поразило! Он сказал, что руководит, как бы не руководя, и сдает в аренду пространство журнала, на заполнение которого он объявляет своеобразный кастинг. Или, например, Маргарита Симонян, главный редактор огромного консорциума «Russia Today» – хрупкая девушка, способная справляться с невообразимым штатом журналистов…В общем, я думаю, что любому руководителю будет полезно почитать эти интервью в моей книге.

– Не секрет, что для успеха практически в любой сфере деятельности необходимо уметь общаться. Как этому учиться?

– Как научиться общаться… хороший вопрос! А как научиться ходить? Ходить! А как научиться плавать? Плавать! Так же и общаться – мы учимся, только общаясь с живыми людьми. Подчеркиваю – с живыми, а не с виртуальными «френдами». Ведь в Интернете есть такой эффект – ты всегда можешь уклониться от ответа, обойти острые углы, которых полно в реальной жизни. А что такое реальная жизнь? Это когда ты вышел на улицу, и тебя обхамили в метро. Искусственно создавая для себя безопасную среду в социальной сети, ты становишься чем-то похож на конфетку в бонбоньерке...   

– То есть ваше отношение к социальным сетям скорее негативное?

– Не совсем. Социальная сеть – это технология. Возьмем электричество: может лампочка гореть, а может – и током ударить. Важно не потерять себя, не раствориться в этом виртуальном мире. Я еще глубоко в юности читал один фантастический роман – по-моему, Гарри Гаррисона. Там на некую планету прилетали космонавты и исчезали. Собрали экспедицию для того, чтобы выяснить, в чем дело. Оказалось, что на планете была вода, выпив которую, ты превращался в лошадку с серебристой гривой – то есть в местного. Вот и социальные сети, виртуальность – также нас меняют.

Сам я пользуюсь «Твиттером», у меня там порядка 34 тысяч подписчиков. Конечно, мне далеко до 18 миллионов Леди Гаги, но это все равно помогающий мне инструмент. Однако бывают вещи, которые просто бесят! Например, когда мои дети, вернувшись домой, первым делом бегут не со мной поздороваться, а что-то там проверить в компьютере… Один мой друг говорит, что «это конкуренция», но я же не могу конкурировать со всем миром! Иногда мне кажется, что сами эти технологии нами манипулируют – не люди через технологию, а технология сама по себе. В общем, мы только начинаем разбираться в том, как этой виртуальностью пользоваться так, чтобы, подобно умелому серферу, уверенно держаться на информационной волне и не тонуть.

– Кстати, о манипуляции. Какое место в умении эффективно общаться занимает манипулирование?

– Все мы манипулируем друг другом, пытаясь перевербовать человека на свою сторону, так что манипуляции – это неизбежно. А политики вообще практически только этим и занимаются. Кстати, есть такой миф в журналистике: мол, такой-то ведущий потрясающе раскрыл гостя. Да ерунда все это! Гостя раскрыть невозможно. Он приходит, зная, какие качества он хочет продемонстрировать, он профессионально это показывает и все, как его можно раскрыть? Задача журналиста – не раскрывать гостя, а показать его в собственном соку. Журналист – не врач-психотерапевт.

– Как оценить свои успехи в сфере общения?

– Существует масса критериев. Для человека публичной профессии – это, например, умение по-настоящему думать во время беседы. Смотрите вы, например, на Владимира Владимировича Познера и видите, что он спокоен, расслаблен, что он не просто ждет своей очереди сказать что-то во время интервью, а думает – а это достижение для журналиста. Сколько вы видели ужасных корреспондентов, которые кусают губы и потеют! Вам может прийти в голову, что журналист боится гостя, а он вовсе не гостя боится, а камеры. Это темное окошечко с красным глазом и оператором со скрытым лицом – довольно страшная вещь.

– Вы производите впечатление человека напористого и уверенного в себе. Всегда ли вы обладали этими качествами или каким-то образом развивали их?

– Даже не знаю… просто я провинциал. Я из Малороссии, из Украины. Я всегда прекрасно понимал, что никто нигде никого не ждет, и поэтому надо пробиваться. Мне многого хотелось – хотелось попасть в Москву, потому что жизнь в Киеве была глухая и неинтересная в советские времена. Потом мне хотелось общаться с интересными людьми. Потом я загорелся радио и стал работать на радио. Потом мне захотелось делать телепередачи. Потом писать книжки. Таким образом, я и стал тем, кем являюсь. Конечно, я в своей жизни сделал несколько смелых решительных шагов. Когда я их делал, я потел, мне было страшно, и я думал, что умру. Но я их делал. Ну, например, ехать ли в провинцию и быть там человеком номер один, имея столичное образование, или оставаться здесь и быть две тысячи двести двадцать пятым?

Знаете, «каждый выбирает для себя женщину, религию, дорогу». Моя жизнь сложилась так, как сложилась, но я с преклонением смотрю на людей, которые достигли еще большего. Скажем, на Сергея Брина, который приехал в Америку и основал  Google. На Евгения Касперского, который создал свою империю. Дело не в том, что это признанные бизнесмены – это люди, сделавшие гигантские шаги благодаря уму, таланту и смелости, конечно. Смелость города берет, но как найти эту смелость в себе?.. Иногда это получается, иногда нет, но надо стараться.

Ян Муравьев-Апостол (материал подготовлен на основе встречи с читателями в Московском доме книги)

Муравьев-Апостол Ян

У Владимира Познера сложная судьба человека, которому всегда мастерски удавалось сидеть на нескольких стульях, причем довольно высоких и комфортных.  Он называет себя французом, работающим в России, и является одним из столпов отечественного телевидения, одним из основных проводников «высоких» западных ценностей на российский экран. О демократии, рейтинге, секрете успеха и о том, как в пожилом возрасте не думать о пенсии – читайте ниже.

– В свое время вы немало занимались советской пропагандой, в том числе представляли позицию Советского Союза для иностранцев. Верили вы тогда в то, что говорили, или приходилось лукавить?

– Когда я был совсем молодым, я, будучи человеком, свободно владеющим английским и французским языками, подрабатывал, встречаясь с группами «Интуриста». В основном, с американскими – рассказывал гостям о Советском Союзе, об Афганистане и так далее. Вы знаете, сила моя как пропагандиста заключалась в том, что я верил. Я не только мог говорить, как американец – я верил. Я появлялся на американском телевидении через спутник связи, поскольку практически до прихода к власти Горбачева я был не выездным. Кончилось дело тем, что в одной из американских газет появилась такая фраза: «Возможно, Леонид Брежнев и возглавляет Советский Союз, но для нас голосом Советского Союза является Владимир Познер». Ничего хорошего мне это не принесло. Так что да, я верил. Как папа меня учил. Помню свой первый политический урок – Нью-Йорк, мне семь лет, папа кнопками на стене укрепляет карту Европы и черным карандашом рисует наступление немцев. И говорит мне: «Смотри, вот видишь, они двигаются к Москве и Ленинграду? Не возьмут никогда! Нацисты не могут победить социализм». А потом красным цветом он рисовал контрнаступление. Это было очень убедительно. Потом я стал сомневаться. Сложная страна, со сложной историей – это ведь не  лаборатория, это реальные люди. И если мы кого-то любим – жену, сестру или ребенка – мы всегда будем его оправдывать. Первым серьезным ударом для меня, конечно, была Чехословакия, 1968 год, ввод советских войск в Прагу. Так что годы, начиная с середины 70-х, когда уже стало понятно, что такое Брежнев, стали для меня временем, когда  находить в себе оправдания стало еще тяжелее.

– Существует мнение, что тем, кому сейчас около двадцати, по причине демографических проблем в стране вряд ли будут платить пенсию. Каким образом обезопасить себя от нищеты в старости?

– Меня лично проблема пенсии не беспокоит; по отношению к моим детям – тоже. Моей дочери 51 год. Будут ли проблемы? Это очевидно. И очевидно, что советская пенсионная система, которая  действует сейчас, практически вымирает. Государство не должно платить пенсии никому, кроме тех, кто на него работал. Всем остальным, кто трудился не в государственном секторе, нужна другая система. Как во всем мире. Придется ли сдвинуть  пенсионный возраст? Думаю, что придется. В 55 лет на пенсию… это для меня очень странно. Женщины еще полны сил в 55 лет. А мужчины в 60 – что, уже недееспособны?

Другое дело, если люди терпеть не могут свою работу и хотят от нее уйти – но это другая проблема. Это проблема школы, родителей, которые не сумели раскрыть в человеке его способности. Ведь можно быть слесарем и так работать, что любо-дорого. А можно быть большим начальником, и только и мечтать – когда же, наконец, пенсия.  В странах, которым мы завидуем, никто так рано не выходит на пенсию. И там, между прочим, женщины и мужчины выходят на пенсию в одном возрасте – нет причин, по которым женщине следует уходить на пенсию раньше. Чтобы вообще не было пенсии – я не представляю. Но если речь идет о тех, кому сейчас 20, то… прибавим к этому еще 40 лет, если за это время проблема не решится, то вряд ли страна будет существовать. Я думаю, что проблема решится. Это не оптимизм – это здравый смысл. Мне кажется, так должно быть.

– Как вы считаете, становится ли наше общество более демократическим? И что в принципе должно произойти, чтобы в стране была настоящая демократия?

– Я достаточно пессимистически отношусь к тому, чтобы российское общество стало демократическим, и пишу в своей книге «Прощание с иллюзиями», что вряд ли я это увижу. На самом деле не важно, увижу я это или нет – дело не во мне. Демократия – это не то, что объявляют. «Отныне у нас демократия!». Демократия – это то, что у нас в голове, как мы сами соотносимся с тем, что нас окружает. А мы в большинстве – советские люди. Мы были пионерами, комсомольцами, партийцами. Все наши руководители – советские люди. А советский – не может быть демократом. Демократию воспитывают в человеке. И для этого требуется время. Я помню, как брал интервью у Бориса Николаевича Ельцина, когда он еще был в опале; когда он был розовощекий, голубоглазый, с густой шевелюрой, великолепным телосложением… И я спросил: «Борис Николаевич, вы демократ?». И он отвечает: «Как я могу быть демократом? Вы что же, не знаете, в какой стране я жил? В какой партии я был? Может быть, общаясь с настоящими демократами, я чему-нибудь научусь. Но, конечно, я не демократ». И тогда я подумал, что это не только умный ответ, но и честный. Так что я не доживу – это понятно. Доживете ли вы – тоже вопрос. Может быть, и доживете, если среди вас есть долгожители. По крайней мере, потребуется пара-тройка поколений. Чтобы это стало образом жизни, а не тем, что написано в конституции.

– Какие страны вы считаете по-настоящему демократическими?

– Для меня скандинавские страны – Финляндия, Швеция, Дания, Норвегия  – а также Канада, пожалуй, стоят на самой верхней строчке этой воображаемой пирамиды. Это видно по тому, какова структура государства, как избирают власть, какие права у населения. Но если говорить более широко, то, конечно, все западные страны. Возможно, главный признак демократии – это то, что человек не чувствует себя беспомощным винтиком. Когда он понимает, что в случае чего его защитят. Я думаю, главная проблема нашей страны в том, что если захотят с нами что-то сделать, то с нами сделают все, что угодно. Ни СМИ не помогут, ни суды не помогут… Я склонен полагать, что это связано с религией. Те страны, в которых преобладают протестанты, имеют самый высокий уровень жизни и самое высокое качество жизни, что не то же самое. Если делать рейтинг стран по уровню жизни, то на первом месте будут протестантские страны, потом католические – Португалия, Италия, Испания, и только потом православные – Греция, Болгария, Россия.

– Есть ли у вас национальная идентичность или вы «гражданин мира»?

– Я считаю себя французом. Именно во Франции я чувствую себя дома, мне там комфортнее всего. Россию я люблю, я здесь работаю, мне здесь интересно. Но это не дом, очень многое мне чуждо.

– Вы упомянули Ларри Кинга и Филла Донахью, которые вели свои программы практически каждый день. Почему же вас так мало?

– На нашем государственно-коммерческом телевидении есть твердое убеждение, что программы, которые делаю я, не соберут рейтинг в прайм-тайм. Другое дело, что само телевидение многое делает, чтобы это было так. К сожалению, то телевидение, которое есть сейчас, никогда не стремилось поднять уровень зрителей. Потому что коммерческое телевидение  заинтересовано, прежде всего, в деньгах. А деньги – это рейтинг. А рейтинг определяется количеством людей, которые данную программу смотрят в данный момент.  Можно ли верить этим рейтингам? Я полагаю, что да. Я говорю это безо всякого удовольствия.  Как вы думаете, как смотрят Малахова? Вовсю! Мне было бы приятно сказать, что это не так. Но это так. И самые интересные фильмы, которые заставляют думать, сопереживать, идут поздно-поздно.

Я на днях имел разговор с Константином Львовичем о том, чтобы сделать фильм-аналог «Одноэтажной Америки» – только про Италию. На что Константин Львович сказал: «Вы делаете прекрасные программы для интеллигенции, которые заставляют людей думать. Мне они нравятся больше других. Но зритель массовый не будет это смотреть. Он будет смотреть… » – и далее перечисляется список программ. Иногда про какие-то популярные раздражающие программы говорят «Да это никто не смотрит!». Смотрят. Потому, что если бы не смотрели, из эфира убрали бы мгновенно. Другое дело – почему народонаселение любит смотреть такое. Ну, потому что такой уровень у народонаселения.

– Есть ли у вас формула успеха?

– Да никаких формул успеха у меня нет. Хочу напомнить, что, когда я вел свой первый телемост, мне было 52 года. Может быть, поэтому у меня и сохраняется драйв – я очень поздно стал работать в кадре. Если вам интересно делать то, что вы делаете, если вы это любите, если это смысл вашей жизни хоть в какой-то степени – то будет успех. Я обожаю то, что я делаю. Это не секрет. У успешных людей это есть в обязательном порядке. Вспомним Ларри Кинга, о котором часто говорят, если речь идет о теле-карьере – так вот, он в свое время каждый день вел программу по  CNN, каждый день писал статью в газету и каждый день вел радиопрограмму. Это как? Представляете? Каж-дый-день! Фил Донахью вел свое ток-шоу 20 лет пять раз в неделю. Это, конечно, работа. Это успешная работа. Но если у вас нет преданности, желания, аппетита, то ничего такого не будет.

– Может быть, существует кредо, которым вы руководствуетесь в жизни?

– Знаете, нет у меня кредо. Хотя… когда меня выпустили в первый раз (это был 1977 год) в Венгрию… ну знаете, народная демократия. И нужно было пройти через комиссию старых большевиков, тогда их называли «старые б.». И  вот эти «старые б.» разбирали мое дело. Один полковник меня спросил: «Товарищ Познер, говорят вы главный редактор вещания на США и Англию. Вы что, оба языка знаете?». Что самое неприятное, я не мог рассмеяться. И я ответил: «Хороший вопрос, товарищ полковник. Знаете, очень похожие языки. Фактически как украинский и русский». Короче приехал я в Венгрию: делать там было абсолютно нечего, венгерского я не знаю, скучно смертельно... Я отпрашиваюсь в Будапешт, гуляю по городу и вижу киноафишу – «Пролетая над гнездом кукушки» с Джеком Николсоном и венгерскими субтитрами. Я был рад, что наконец-то увижу американский фильм. И получилось так, что я вошел в кинозал одним человеком и вышел другим. Этот фильм перевернул мою жизнь: там есть сцена, где герой Николсона спорит с остальными пациентами психиатрической клиники, что он оторвет от пола тяжелый умывальник. Старается, у него вены вздуваются на лбу и на шее, ничего не получается, над ним хихикают. Он поворачивается и говорит: «По крайней мере, я попробовал». И меня будто током ударило. Всегда надо пробовать! В конце фильма один из героев, индеец, вырывает умывальник, выбивает решетку и сбегает из больницы… Если хотите, это мое кредо. Я всегда пробую. Не удастся – значит, не удастся. Но, по крайней мере, я попробовал.

Ян Муравьев-Апостол

Точно!

Пардон муа, но с таким вот приятным "устройством" дамам предлагается ходить по жизни? Или внутренний голос должен внятно предупредить хозяйку о грозящей ей именно сегодня опасности, после чего она должна незамедлительно впихнуть...

прэлестно )

вообще-то джинсы - это исторически дресс-код ковбоя )))

а что же вечно?

ой... как жалко щенка-овчеренка, покусанного рыжим оторвягой, у него такой ужас в глазах...

Может, ситуацию прояснит цитата из Википедии: "Интернет-маркетинг является составляющей электронной коммерции. Его также называют online-маркетингом. Он может включать такие части, как интернет-интеграция, информационный менеджмент, PR, служба...

В переговорной Евгения Чичваркина (в его бытность председателем совета директоров "Евросети") висел плакат собственноручного, чичваркинского, сочинения: "Вакуум заполняется говном". Всецело поддерживаю )

Справедливо )

Зачетненько )))